– Посыпь солью и застирай.

– Нет уж. Буду хранить, как реликвию. На этом покрывале я отдалась любимому человеку и стала женщиной, – бережно свернула покрывало и пошла к берегу. Я шёл позади, на ходу набрасывая ремень «Сайги» на плечо.

Когда пришли на поляну, близнецы только что закончили обедать и с радостными воплями бросились к Наташе обниматься.

– Так, что я вам привезла, посмотрите после полдника. А сейчас умываться и спать, – строго скомандовала Наталья, но при этом ласково улыбалась девочкам. И они послушно улеглись в палатке. А мы опять перешли на шёпот.

Наташа перебирала одежду девочек: что чистое, а что надо постирать. Лариса взялась доставать из тележки продукты. Увидела покрывало, развернула его, обнаружив пятно крови. Вопросительно посмотрела на Наташу, и та, улыбаясь, показала ей большой палец.

– Наш пострел везде поспел, – прошептала мне Лариса, – в один день сразу двоих невинности лишил. Это, что же, вы по-пионерски, на бегу?..

– Ага, – отозвалась шёпотом Наташа, – совсем на бегу, полтора часа провалялись.

– Ой, у тебя вон и на ноге кровь видно, – шепнула ей Лариса.

– Так разлёживаться-то некогда было, дальше надо идти. Это тебе хорошо было всю ночь в палатке… Зато, я орала, как резаная.

– Больно было?

– Ни капельки. Только когда пошла, чуть болело поначалу. Орала от наслаждения.

– Повезло. А мне пришлось ночью простыню грызть, чтобы не кричать.

– Всё, закрыли сексуальную тему, – одной рукой я обнял Ларису, другой – Наташу. Притянул их к себе, и они обвили меня сразу четырьмя руками, крепко ко мне прижавшись.

– Вот что, девочки мои, точнее, женщины мои. Чтобы никакой ревности и никакого соперничества между вами не было. Я люблю вас обеих. Правда, немного по-разному, поскольку вы – разные. Но вы мне обе одинаково дороги и выбор между вами я сделать не могу, – поцеловал Ларису, поцеловал Наташу.

– Что ж поделаешь, если ты у нас один-единственный, – шепнула Наташа.

– Но мы согласны делить тебя между собой, чем искать кого-то среди козлов из дома, – подытожила Лариса и Наташа с ней согласилась. Семейный союз был заключён.

Решив, что запаса продуктов нам пока хватит, занялся обустройством нашего лагеря. Над кострищем на высоких жердях закрепил большой брезентовый тент. Он прикрывал от палящих солнечных лучей Ларису во время готовки. И должен был предохранять от дождя. Хотя, до сих пор, ни одной тучки на небе не появлялось, облака-то были огромной редкостью.

Рядом с основным костром, появилось ещё одно кострище, обложенное камнями. В центре его располагался большой плоский камень, который Лариса тщательно вымыла. Я вспомнил, что в одном из чуланов были мешки с углями для шашлыков. Притащил их из дома, камень нагрели, и Лариса плюхнула на него тесто.

Первые две тёплые лепёшки достались, разумеется, близнецам. Надо было видеть, как они эти лепёшки «уписывали», даже забывая макать в абрикосовый джем, который им положили на блюдечко.

– Сто лет хлеба не ели, – радовались девочки, – галеты, всё-таки, не хлеб.

– Три годика живёте, а хлеба сто лет не видели, – смеялась Лариса.

Над основным кострищем на толстых крепких рогатках лежал теперь железный лом. Возле костра лежали толстые рабочие перчатки сварщика. Ими можно безбоязненно брать горячий лом. А над костром спокойно можно было повесить три, а то и четыре ведра с водой. Привёз кухонный стол, чтобы Ларисе не держать продукты на земле. Хотя ели, по-прежнему, держа миски на коленях, сидя на пнях. Создание столовой было в планах дальних, надо тащить из дома стол и стулья. В пустующих квартирах в них недостатка не было.