– Вы добрая, а в сказках такие персонажи всегда злые, – развёл он руками.

– Ведьма от слова ведать, – рассмеялась женщина. – Травница я. Потому и знаю много такого, что другим не ведомо. Предки мои сюда в двадцатых годах прошлого века переехали. Казаки. Тут считай вся деревня из казаков была. Да только кончились все. Нет больше родов этих.

– Выходит, вы родовая казачка? – припомнив кое-что из рассказов бабушки, спросил Слава.

– Верно.

– А дети? – осторожно поинтересовался Слава, опасаясь нечаянно наступить на больное.

– В городе жили. Нет больше никого, – резко помрачнев, тихо ответила она.

– Простите. Так что всё-таки случилось? Сколько времени со дня моего провала прошло? – спросил Слава о самом главном.

– А сам как думаешь? Ты ведь давно уже всё понял. Просто себе в этом признаться боишься. Скажи. Не держи в себе. Легче принять будет, – тихо посоветовала женщина, участливо глядя ему в глаза.

– В сроках могу ошибаться, но думаю, где-то с полгода прошло, – буквально выдавливая из себя слова, еле слышно ответил Слава.

– Всё верно. Не ошибся, – удовлетворённо кивнула Александра Васильевна.

– Выходит, была ядерная война? – дрогнувшим голосом спросил Слава.

– Ядерная или нет, не скажу, – вздохнула женщина, – но то, что Земля почти пустая стоит, точно.

– Так не бывает, – упрямо качнул головой Слава. – После ядерной бомбардировки должна была зима начаться. Да и вообще, Земля вряд ли бы уцелела.

– Подробности не у меня спрашивай, – пожала старушка плечами. – Я говорю только то, что сама знаю.

– Значит, придётся знающих людей искать, – вздохнул Слава.

– Найдёшь. Ты упрямый. Только помни, сейчас далеко не все люди такие, как те, с которыми ты привык общаться. Некоторые за любую мелочь убить могут. Или в спину выстрелить, чтобы просто ограбить. Не все, конечно, но многие. Так что будь осторожен, – вздохнув, посоветовала женщина. – Думай, прежде чем кому-то на помощь бросаться.

– В каком смысле? – не понял он.

– В прямом. Тут недалеко несколько раз было, что кто-то из себя жертву изображает, а кто-то в засаде сидит. Так что прежде чем на помощь бросаться, осмотрись как следует. Жизнь человеческая уже ничего не стоит.

– А вас не трогают? – вкурив информацию, спросил Слава.

– Боятся. Во всей округе я одна травами лечить умею. Лекарств-то больше не делают, а заболеть каждый может. Сунулись пару раз, да быстро поняли, что со мной связываться себе дороже.

– Ясно, – помолчав, кивнул Слава. – Что ж. Спасибо за чай, за науку. Поеду я.

– Завтра поедешь. Торопиться тебе теперь некуда, а я хоть с нормальным человеком поговорю. Да и проверить мне кое-что надо. Не спеши. Лучше помоги мне. Дрова колоть умеешь?

– Конечно.

– Вот и займись. А я пока баню затоплю. Переночуешь, а утром поедешь, – решительно скомандовала Александра Васильевна.

– Банька – это здорово, – усмехнулся Слава, вставая из-за стола.

Подполковник Евсеев служил в отряде ОМОНа уже семнадцать лет, семь из которых этим самым отрядом и командовал. Повидать за это время пришлось многое. И кавказские конфликты, и Приднестровье, и стычки с террористами, и выходки футбольных фанатов… В общем, бывало всякое, и не всегда приятное. Но всегда, во всех окопах, палатках и других местах временной дислокации, он твёрдо знал, что служит своей стране. И пусть звучит это высокопарно, напыщенно, это было его личное мнение, а на мнение других ему было наплевать с высокой колокольни.

Но после всего, что произошло полгода назад, он вдруг потерял свою цель. Умудрившись сохранить остатки отряда и даже наладив хоть какое-то подобие несения службы, он и сам не понимал, зачем всё это делает. Но перед подчинёнными заставлял себя держать марку и делать вид, что всё идёт так, как должно идти. Больше всего его напрягало полное отсутствие хоть какого-то управления. В то, что вся верхушка управления государством уничтожена, подполковник не верил. Не для того в срочном порядке ремонтировались и строились новые убежища и закладывались запасы в склады росрезерва.