Женщина в горе будет заплаканной, с впавшими потухшими глазами, словно не в фокусе, расплывающаяся по краю этой реальности. Женщина будто растворяется в горе и теряет очертания.
Ухоженная женщина всегда здесь. Она заземлена. Она в мире.
И это тропа назад, в мир живых.
Через месяц в дом, где я жила, приехала Марина и сделала мне маникюр. Я поняла, что слабой струйкой ко мне возвращается прошлая жизнь, которой, казалось, уже никогда не будет.
Когда Даша предложила мне в качестве подарка день красоты в салоне, где она работала, я сначала не знала, как реагировать. Я вышла из салона с цветным маникюром и педикюром. Мне сделали массаж. А еще через несколько дней дома Даша покрасила мои волосы.
На тот момент после похорон прошло всего несколько дней.
Я начинала собирать себя миллиметр за миллиметром.
Отсутствие решения
Для смерти нет решения. Особенно для смерти ребенка.
Смерть родителей ожидаема и закономерна. Скоропостижная смерть жестока. И чем младше ушедший в другой мир, тем громче звучит крик: почему?
Это первый возглас отчаяния всех горюющих родителей. На него нет ответа. Потому что нет правомерности такого вопроса. Искать ответ на «почему?» означает оставаться в позиции жертвы и пытаться последними усилиями разрушенных надежд контролировать этот мир.
Если это уже произошло, я проконтролирую ситуацию хотя бы тем, что объясню для себя, почему так вышло, найду цепочку событий, отмотаю назад все причинно-следственные связи и тогда смогу сделать так, чтобы больше никогда – слышите, никогда! – такой ужас со мной не случался.
Похоже на детское магическое мышление.
Человек в остром горе почти всегда совершает регресс в состояние ребенка, как физически, так и эмоционально.
Вопрос «почему?» высасывает из горюющего энергию, так как в нашей реальности ответа нет.
Можно прочитать книги, похожие на «План твоей души» Роберта Шварца, где говорится, что на все у нас есть план, еще до воплощения. И мы договорились с душами детей о том, что они уйдут рано, а мы проживем через это какие-то важные изменения. Можно верить, что однажды мы узнаем о высшем смысле всего произошедшего.
Но не здесь, не в этом мире.
В этом мире ответа нет.
Атомная бомба внутри*
Через пару месяцев после трагедии я осознала, что стала очень бережна к себе.
Носила себя как хрустальную вазу. Этому «помогали» сложности с передвижением ног – я ходила плавно и медленно. Кому-то я могла показаться беременной.
Беременной своим горем.
И внутри правда что-то зарождалось.
Сначала у меня была настоящая беременность. Через три месяца после трагедии. Беременность была желанной. Мы были очень рады.
Но малыши, а их было двое, с нами не остались.
Они помогли остаться МНЕ.
Однако и после потери беременности я продолжала чувствовать, будто что-то вынашиваю. Это «что-то» начало подавать сигналы жизни. Оказалось, что в нем очень много энергии.
Я уже писала о больших энергозатратах горя. Так вот, параллельно с большими затратами внутри меня образовалась небольшая атомная электростанция.
Только вот направить ее в мирное русло у меня не сразу получилось. И до сих пор получается через раз.
Поток энергии зарождался и поднимался внутри меня внезапно, сам по себе. Я не могла им управлять. Любая неуправляемая энергия разрушительна.
И эту огромную энергию я назвала «яростью».
Возможно, если бы я умела управлять такой стихией, ярость превратилась бы в мощный поток. Но я не умела.
Меня захлестывал гнев.
И его надо было как-то выражать. Я искала адекватные способы продемонстрировать его. Мне жизненно необходимо было стравливать эту огромную энергию, пока она не взорвалась внутри меня.