Возможно, Милана смирилась с тем, что если не будет меня, то в любом случае будет еще одна и еще. Она отлично понимала то, что мужчина, у которого есть власть и деньги, никогда не будет принадлежать ей одной.

Конечно, в документах стоял тот самый заветный для женщины штамп, который как бы указывал на то, что у законной жены больше прав на обладание ресурсами мужчины, впрочем, как и им самим.

Вот только беда жизни состоит в том, что ни один штамп не гарантирует никому еще вечной преданности и любви. Хотя с ним как-то удобнее и спокойнее, со штампом, разумеется.

И именно поэтому я подумываю о том, что неплохо бы и мне заполучить этот привлекательный статус законной супруги, благо и повод у меня есть подходящий – я беременна от Матвея, но ничего пока ему не сообщила, выжидая того срока, когда аборт сделать будет уже невозможно и от души надеясь на то, что наши отношения станут другими.

Но, как бы я ни старалась утаить шило в мешке, мой любовник догадался о том, что я жду ребенка.

Еще бы, ведь у него как у многодетного отца, есть огромный опыт в этих делах! К состоянию вечной беременности своей жены он практически привык, а потому старается всеми силами развлечь себя на стороне.

А тут – бац! И опять тоже самое! Но, может быть, в этот раз будет сын? Именно сына ждал мой возлюбленный, а не очередное известие о том, что будет девочка, так ужасно разочаровавшего его каждый раз.

Я молилась о том, чтобы анализы показали соответствующий результат, совершенно не чувствуя никаких угрызений совести от того, что сама участвую в чудовищной дискриминации еще неродившегося ребенка по гендерной принадлежности.

Настолько сильно я стала похожа на Милану, что с таким же упорством маньячки старалась угодить Матвею, совершенно не представляя, а что будет, если он не разведется с женой и мне придется самой воспитывать ребенка, родившегося вне брака?

Нет. Я была почему-то уверена в том, что теперь уж точно козырная карта в моем рукаве. И мне было откровенно плевать на то, что четверо девочек останутся без отца.

Не думала я о каких-то чужих детях, а только о своем благополучии и о том, как мне устроить свою жизнь так, чтобы ни в чем не нуждаться.

А ребенок бы навсегда привязал его отца ко мне. Этот пример я наблюдала уже очень давно.

Матвей сам нашел мне врача, который, по всей вероятности, сопровождал и его супругу, и даже лично меня отвез к нему, чтобы удостовериться в том, что я его не обманываю.

Я знала, что жизнь моя изменится теперь навсегда.

Матвей женат. Это я узнаю сразу же, как только мы приезжаем в гостиницу. Наверное, при этом известии любая адекватная девушка закончит все контакты с тем, кто несвободен. Это табу. И для меня в том числе.

Я всегда считала, что с женатыми мужчинами связываются женщины только с очень низкой самооценкой. Быть всегда запасным вариантом и всего лишь для временных утех, ну такое себе.

И все-таки. Я связалась. Хотя, разумеется, могла бы, снова вернуться в ту каморку, в которой жила, продолжать экономить и каждый день слушать очередные разборки между соседями.

После совершенно шикарных условий, которые предложил мне Матвей, я не смогла себя заставить снова испытывать бедность и нужду. Такое состояние, если оно длится долго, удручает и лишает самоуважения.

Но ведь и быть всего лишь любовницей тоже не самая прекрасная перспектива для той, которой через пару-тройку лет исполнится тридцать пять. А что потом? Выйти в тираж и снова оказаться среди людей с неустроенной судьбой и много работать?

Нет. Я отдавала себе отчет в том, что устала пахать и во всем себе отказывать. И быть всегда честной стало для меня такой же роскошью, как и спать на белоснежных простынях и есть из тончайшего фарфора золотыми ложками.