– Играете на музыкальных инструментах?

– В детстве училась игре на скрипке, – вздохнула я и мысленно содрогнулась.

Сколько лет прошло, а до сих пор без дрожи не могу вспомнить тот ужасный год, когда матушке втемяшилось в голову, что маленькие девочки из темных семей просто обязаны освоить хотя бы пару гамм. Как же наказали брата, когда скрипка исчезла! Мама решила, будто Трэн из вредности спрятал дорогой инструмент, а бедняга не сумел доказать, что я сама закопала «пиликалку» под яблоней в саду. Вечная память пыточному инструменту!

– Может быть, умеете вязать носочки или вышивать?

– Нет, – виновато покачала я головой, – но умею готовить.

– Превосходно! – улыбнулась сваха. – Так и запишем: «увлекается кулинарией». Образование?

– Старший курс лицея на острове Анадари? – произнесла я отчего-то вопросительно, словно сама не была уверена, где училась. Очень не хотелось расписываться в том, что высшего образования получить не удалось. Денег на академию просто не было. Я наивно мечтала, что сумею накопить на поступление, если пару-тройку сезонов поработаю манекенщицей в доме мод Арлис, но три года назад на пороге нашей с Рутой арендованной квартирки появился избитый до полусмерти Трэн…

– Зато вы любите готовить, увлекаетесь чтением, – подбодрила меня мадам Салазар.

– Я?

– Именно, – уверенно кивнула сваха, – но главный ваш козырь, Лаэрли, – красота. Вам достаточно улыбнуться, чтобы мужчине стало плевать: читаете вы философские трактаты или сентиментальные романы. Поверьте, я работаю свахой больше двадцати лет. Красота и мягкий характер в вопросе женитьбы решают многое.

Мудро промолчав о том, что кротости во мне было столько же, сколько в шквальном ветре, я скромно сложила руки на коленях. Воспитанница пансиона благородных девиц, а не нимфа! Но стоило признать, что ярко-красный маникюр в образ не вписывался, да и в голове крутилась ехидная мыслишка, что мадам Салазар отлично сохранилась. Наверняка каждую ночь перед сном она возносила хвалы тому, кто придумал косметическую магию, позволяющую до глубокой старости с помощью заклятий и ядреных алхимических притирок поддерживать упругость кожи.

Некоторое время ушло на составление анкеты. Я успела допить остывший ромашковый чай, позволила обмерить себя дюймовой лентой, а под конец выписала чек с предоплатой и, вместе с гравированной карточкой в полный рост, с закрытыми глазами вручила помощнице свахи. И меньше всего ожидала, что первое послание от мадам Салазар придет уже вечером.

Во время позднего ужина, когда мы с Рутой обсуждали мои матримониальные планы, в дверь постучались. Я замерла с недонесенною до рта вилкой, на зубцах которой истерично задрожал салатный листик.

– Думаешь, это он? – шепотом спросила подруга. Очевидно, нам в унисон пришла мысль о Соверене Гарде, но имя его мы обе боялись произносить вслух. Чтобы, как говорится, не накликать.

– Стоит ему предложить салат или надо пожарить ту отбивную? – вдруг пустилась в тихие рассуждения соседка.

Намертво замороженная отбивная лежала в морозильном ящике, не соврать, не меньше полугода. Я все подумывала отколупать ее ото льда и отдать хозяйской болонке, но визгливая собачка сбежала раньше, чем с ней случилось наше мясо. Наконец-то отбивная дождалась своего звездного часа!

– Не думаю, что он будет портить нам ужин два вечера подряд, – неуверенно покачала я головой. – Это негуманно. Откроешь?

– Давай на камень, ножницы, бумага, – протянула Рута кулачок.

– Еще детскую считалочку предложи, – презрительно фыркнула я и в следующую секунду выставила раскрытую ладонь, изображая «бумагу».