– Как мне заснуть, коли в доме такое творится! – проворчала горничная, привычно начиная распутывать локоны своей госпожи. – Эти лакеи, да и их хозяин… Зачем вы ужинали с ним наедине, миледи?

В голосе служанки был слышен укор. Как бы ни складывалась ситуация, Мэри-Джейн всегда свято соблюдала приличия. Ее госпожа никогда не выходила в город одна, даже на прогулку, не говоря уже о том, чтобы оставаться вечером наедине с мужчиной. Только опасение за жизнь и судьбу Элеоноры удержало сегодня вечером горничную от того, чтобы не ворваться в столовую, а теперь служанка имела право потребовать ответа на все свои вопросы.

Девушка вздохнула. Днем она не стала посвящать Мэри-Джейн в свои планы, опасаясь, что просто не выдержит расспросов. Сейчас же скрывать, что произошло, было просто глупо.

– Потому что он стал моим мужем, – просто сказала Элеонора, старательно избегая взгляда преданной горничной.

Та ахнула. Расческа выпала из рук, но Мэри-Джейн даже не подумала поднять ее.

– Иди ты!.. – Как служанка ни старалась, простонародные выражения то и дело проскальзывали в речи. Правда, случалось это лишь тогда, когда она была слишком удивлена происходящим. – Простите, миледи, но ведь это тот самый человек, который…

– Да. – Элеонора выдохнула и все-таки глянула в зеркало, встретившись взглядом с изумленными глазами горничной. – Лорд Уиллморт – начальник Тайной канцелярии. Именно он…

Она не стала продолжать. Имя брата повисло в воздухе, но Мэри-Джейн не надо было называть имен. Служанка поджала губы, ее глаза зло заблестели. Элеонора знала, что горничная никогда не жаловала Альберта Артли, считала его никчемным и напыщенным прожигателем жизни.

Элеонора в ответ на ее речи всегда пожимала плечами. Слишком большая разница в возрасте делала брата и сестру чужими друг другу людьми, вынужденными жить в одном доме. Официально после смерти родителей Альберт считался опекуном Элеоноры, но пренебрегал своими обязанностями, за что девушка испытывала к брату чувство признательности. До недавнего времени.

– Мало вам брат причинил зла при жизни! – посетовала Мэри-Джейн. – Так теперь еще и после смерти…

– Перестань! – оборвала ее Элеонора. Огонь в камине ярко вспыхнул, девушка поморщилась, понимая, что не смогла сдержать свой дар.

Но ей невыносимо было слышать эти причитания. Она хорошо осознавала, что невоздержанность Альберта, его постоянные попойки, на которых присутствовали и женщины, бросали тень и на безупречную репутацию сестры. Но у Элеоноры было богатое приданое. Это искупало многое, потому злопыхатели лишь шипели по углам.

Так было раньше. Теперь Альберт мертв – сложил голову на плахе, земли конфискованы, а сама Элеонора…

Показалось, что кто-то поднимается по лестнице. Девушка с испугом взглянула на дверь. Даже если попросить горничную закрыть ее на засов, вряд ли подобная преграда остановит могущественного некроманта.

Огонь внутри с надеждой вспыхнул, но Элеонора покачала головой. Не стоило применять магию, тем более по отношению к собственному мужу. Церковные обеты нерушимы, и их магия строго карает клятвопреступников. Девушка задумчиво покрутила кольцо, которое лорд Уиллморт надел на ее палец в часовне.

Темный камень в замысловатой оправе из белого золота. Наверняка артефакт. Элеонора чувствовала легкое вмешательство чуждой ей магии. Эта магия была теперь повсюду: дом привыкал к новому владельцу.

Старинное имение, веками хранившее верность одному роду, вынуждено было принимать чужака, поскольку, в этом Элеонора не сомневалась, ритуал передачи владений лорду Уиллморту был проведен его величеством Генрихом Десятым по всем правилам. Теперь старому дому оставалось лишь со скрипом подстраиваться под нового хозяина.