Более непохожих людей трудно сыскать, но они как-то уживались, вели общее дело – достаточно успешное, и без конца троллили прессу своими скандальными выходками, которые к бизнесу отношения не имели. Хотя… смотря как поглядеть. Столько внимания, сколько привлекали эти двое, неплохо сказывались и на финансовых делах.

Лепехин – блондин. Невысокий, гибкий. Самоцветов – брюнет: огромный, почти двухметровый шкаф. Злые языки поговаривали, что они пара, и эти два хитреца никогда не говорили ни «да», ни «нет». Зато я прекрасно знал: таких бабников, как эта парочка, стоило ещё и поискать.

– Не представишь нас своей спутнице? – сверкает «изумрудами» из-под ресниц Лепехин, оценивая Анну, как призовую кобылу.

– Знакомьтесь: это Анна, – скрипнув мысленно зубами, делаю я вежливо-холодно-отстранённый покер-фейс.

– Леонид, – прикладывается губами к руке Анны Лепехин.

– Самуил, – жмёт ей пальчики Самоцветов.

Ле-Ле и Сам-Сам зовут их за глаза. А может, это они сами поощряют свои негласные прозвища. Два клоуна с мозгами роботов.

Шутят, сыплют комплиментами. Анне, кажется, это нравится. Щедро одаривает их и улыбками, и сиянием глаз.

Я бы чувствовал себя пятой ногой, если бы был Ребусовым. К счастью, у меня всё в порядке с самооценкой, а поэтому я переключаю их внимание на другое. Пусть приходят с девушками, а не играют на дешевых эффектах и зарятся на чужое.

– Прошу прощения, – заполняет паузу Анна, – я вас покину ненадолго. Она уходит, цокая каблуками. Эти два козла оценивающе смотрят ей вслед. На ноги. На покачивающиеся бёдра.

– У этой я точно талию двумя руками обхвачу, – восхищённо выдыхает Самоцветов.

– Спорим, не дастся? – прячет азартный блеск глаз под ресницами Лепехин. – Строптивая кобылка. Я таких за версту чую.

– Юноши, а вы не оборзели? – ласково интересуюсь я, сдерживая себя, чтобы им подзатыльников не надавать. Особенно Лёнечке. Он с моим младшим братом в одном классе учился, а потом в университете. Именно поэтому я о нём и его бурных похождениях в глубокой молодости знаю всё.

– А кто она такая? – спрашивает Самоцветов.

Анна уже скрылась за углом, а он всё ещё пристально смотрит в ту сторону, куда она ушла.

Хотел бы и я знать, кто. Первый раз в жизни вслепую. Потому что не собирался приходить со спутницей сегодня. Потому что было всё равно. Потому что Ребусов тошнил, а мне где-то очень глубоко стало его жаль. Да. Хоть я и не любитель благотворительных жестов.

– Замечательная девушка, – сказал не то, что думал, потому что ещё не определился, хороша Анна или наоборот, нравится или нет; и что означает её эта волнообразная изменчивость – тоже не в курсе.

Наверное, Ребусов знает больше. Он собирался с ней на выставку идти. И огорчился, когда я Анну у него перехватил. Понятное дело, что он расстроился бы в любом случае и при любых раскладах, но он точно должен владеть ценной информацией, кто она и откуда. Не с улицы же он её подобрал?

– Нет, ну, что она девушка, это видно и без монокля, – впрягается Лепехин, – но она какая-то… не из наших кругов. Свежая булочка, неиспорченный экземпляр. В ней нет лоска, полировки, но определённо – есть стиль. Дай угадаю? Журналистка? Автор любовных романов? Ландшафтный дизайнер? Кто? Не томи, друг Набоков!

– Пусть это останется великой тайной, – показал я зубы, давая понять, что не намерен раскрывать карты. Якобы чтобы помучились. На самом деле, эти вопросы заставили мучиться меня. Прямо жажда обуяла. Нестерпимый зудёж внутри. Мало мне было своих собственных сомнений, а тут ещё хрен принёс этих двоих тонких ценителей женских прелестей не напоказ.