– Да, красивое, – повторил он. – С глубоким декольте. И зачем тебе такое платье?

– Я не собиралась его мерить. Я просто смотрела.

– Зачем?

Я больше не могла ему ничего сказать. Могла только смотреть в его лицо и моргать часто, как собака. Потому что безумно боялась этого тона, этого пристального взгляда, того, что Слава приближался ко мне шаг за шагом. Мне хотелось зажмуриться и исчезнуть. Раз и навсегда из этого дома.

– Что ты ей наговорила? – вдруг рыкнул он. – И почему мою жену обсуждают теперь в каждом кабинете, то, как она покупает себе проститутские платья?

– Я не покупала, – выдохнула я, и замолкла, захлебнувшись глотком воздуха, когда на моём горле сжались сильные пальцы.

Я застыла, как застывала всегда. Мне стало больно и нечем дышать… И всякий раз в моменты, когда мой муж гневался, я вспоминала, как он счастливо улыбался, надевая мне на палец обручальное кольцо. Как прижимался губами к моей руке, и вспоминала его слова:

– Я хочу, чтобы ты принадлежала мне. Хочу, всегда быть с тобой. И буду.

Сейчас я, вспоминая тот день, мысленно добавляла: до самой смерти. По всей видимости, моей.

Умирать я не собиралась. По крайней мере, ближайшие лет пятьдесят. Но понимала, что запуталась. Правда, слово «запуталась» приходило мне в голову после определения «попала». И чувствовала, что чем больше времени проходит, тем сильнее я погружаюсь в жизнь запуганной затворницы. Чем дольше я живу со Славой, тем более зависимой становлюсь. Смешно, но порой ему удавалось убедить меня в том, что я, на самом деле, виновата. В чём угодно, даже в мелочах. Ведь если я не могу справиться даже с мелкими бытовыми и жизненными неурядицами, то разве я нормальная женщина и хозяйка? Если у меня ничего не получается, всё валится из рук? Если я деградирую, умственно и физически, если к тридцати годам красота моя блекнет, а жизненные навыки уходят. А, меж тем, мне созданы все условия для беспроблемной жизни. Мне даже работать не нужно, потому что у меня такой замечательный, заботливый муж. Который оберегает меня от всего, от всех напастей. А я говорю не то, веду себя неподобающим образом, выгляжу неряшливо, по крайней мере, не столь идеально, как должна, а порой даже элементарно не могу приготовить вкусный ужин. Хотя, ничего феноменального, в плане блюд, Слава не просит. Он ест одно и то же, на каждый день недели у нас определённое меню. Неужели трудно научиться готовить эти блюда вкусно?

Сказать, что мой муж был неуправляемым монстром – нельзя. В его отсутствие я иногда проглядывала истории женщин в интернете, застрявших в таком же токсичном браке, что и я. Некоторые истории были настолько ужасны, настолько безысходны, что я невольно задумывалась о том, что у меня всё не так уж и плохо. Слава не распускает бездумно руки, он, вообще, безумно боится вида крови. Не швыряет меня об стены из-за мелкой провинности, не орёт благим матом и не угрожает убийством. Нет, убить он меня не хочет. Ему, напротив, необходимо, чтобы я была жива и здорова. И присутствовала рядом с ним именно в ту минуту, в которую ему это необходимо. Или уходила, когда мешаю. Ему нужно контролировать каждый мой шаг, каждую мою мысль и стремление. Ему нужна тень, а не жена. Послушная и покорная. И этой самой покорности он добивался любой ценой. А когда я пробовала сопротивляться, постоять за себя, начинал давить меня морально. И только если понимал, что ему не удаётся добиться результата, прибегал к физическим мерам.

Этого я и боялась больше всего. Слава довольно быстро обнаружил мою слабость. Лишь единожды он в гневе схватил меня за горло и сдавил, не слишком сильно, но в моих глазах в этот момент, видимо, отразился такой ужас и такая паника, просто от того, что я почувствовала нехватку воздуха, что ничего другого для моего наказания ему придумывать не пришлось. Не знаю, что со мной творилось в эти моменты. Зная себя, я понимала, что вряд ли позволю себя избивать. Я начну сопротивляться, наверное, смогу дать сдачи. По крайней мере, прошлая я это точно бы сделала. Но когда муж хватал меня за горло большой, сильной ладонью, силы меня покидали. Я не знала, как бороться с ним в этот момент, боялась шевельнуться, боялась, что он меня задушит. Эта смерть казалась мне самой ужасной. Когда твоё горло безжалостно сжимают, будто выдавливая из тебя жизнь, тебе не хватает воздуха, в глазах предательски темнеет, а в груди начинается пожар. А над тобой в этот момент стоит человек, большой и сильный, и наблюдает за тем, как из тебя по капле уходит жизнь, последние силы покидают. У тебя от слабости подгибаются колени, ты невольно оседаешь, и от этого его хватка становится лишь сильнее, и ты превращаешься в послушную куклу в его руках. Именно этого эффекта Слава и добивался. Чтобы я стала послушной, перестала противиться, и не смела спорить. Подсознательно я понимала, что он разожмёт пальцы, и я останусь жива и почти невредима, но эти секунды, самые страшные, заставляли меня замирать от ужаса даже тогда, когда мужа не было рядом. Заставляли меня оглядываться, и бояться, что я сделаю что-то не то, он как-то узнает, и последует наказание.