— О чем же? – прищурившись, спросила Саша.

     — Что ты не низенькая и не пухленькая. Я уже устала от того, что ты постоянно надеваешь мои вещи и еще меня в этом упрекаешь.

     — Хочешь, чтобы я была как наша соседка Светка? А разве тебе не приятно идти со мной, когда все мужики оборачиваются мне вслед?

Снежана села на подоконник и, отхлебнув глоток, успокоила дочь:

— Они оборачиваются вслед мне.

Сашка засмеялась.

— Какая ты самоуверенная! Но только со мной. Вот бы тебе так себя вести с Альбертиком.

— Давай не будем начинать старую песню. У тебя будет твоя жизнь, вот ты ее и строй как тебе угодно. В мою не лезь!

— Да ладно, чего ты, я же по-дружески, — нахмурилась дочь.

Их отношения действительно были скорее как у подруг, чем как у матери и дочерью, и иногда Снежана об этом жалела. Ей нужна была дочь, а не подруга.

     — Пусть и по-дружески. Тема очень щекотливая. Давай ее просто не будем поднимать.

     — Хорошо, как скажешь, – Саша опустила голову. — А какие планы на сегодня?

     — Все как обычно: проедусь по своим магазинчикам, посмотрю, что продалось, сведу дебет с кредитом. В общем, ничего нового. А у тебя какие планы?

     — Тоже ничего особенного: сейчас в институт, а после с девчонками пообедаю в кафе.

     — Отлично! — Снежана отхлебнула кофе, и спрыгнула с подоконника. — Иди ешь, хватит крутиться перед зеркалом — омлет стынет.

Зайдя на кухню, она поставила чашку в посудомоечную машину, выложила омлет из сковородки на тарелку и поместила перед дочкой на барную стойку.

     — Как же пахнет! Тебе кулинаром надо было стать, а не продавцом запчастей, — похвалила дочь маму и, отковыряв кусок дымящегося омлета, отправила его в рот.

Надо было. Или швеей. А еще Снежана неплохо рисовала. В ней было много талантов, только ни один она даже не попробовала реализовать, всегда только пыталась выжить.

Снежана подошла к окну и посмотрела на купола церкви. Вдруг подумала о том, что сейчас неплохое время подумать о себе, о своих желаниях и их реализации. Но потом бросила взгляд на дочь, которая одной рукой держала чашку с кофе, а другой листала бестолковые видео в телефоне. Снежана ненавидела эти тик-токи, на которые западала вся молодежь. Вспомнила, как совсем недавно обсуждала это со своей лучшей подругой Валерией.

     — Потому что мы с тобой уже старушки, — успокаивала ее Лера, — поэтому мы и не понимаем их.

     — Там одно хвастовство. О чем эти видео? Девушка садится за руль крутого автомобиля, крупным планом значок «Мерседеса», потом лак на холеных ручках, потом стаканчик из «Старбакса» с ее именем и обязательно какая-то дешевая песня, что жить надо в кайф…

     — Снежок, «жить надо в кайф» — это из нашей молодости! Ну ладно я старая, но тебе еще и сорока нет, чего ты такая древняя? У них жизнь сейчас такая. У нас были девяностые с разрухой, у них «Старбакс» и «мерседесы». Радоваться надо, что Сашка не нюхнула то, в чем мы с тобой валялись.

Снежана за несколько секунд погрузилась в прошлое, на двадцать лет назад, вспомнила, как ходила по Лужникам и продавала пирожки. Как замерзала, и даже три пары носков не помогали, потому что сапоги были старые, бабушкины…

Нет! Снежана вынырнула из воспоминаний и еще раз посмотрела на дочь. Ее поза не поменялась, все тот же отрешенный блуждающий взгляд, нацеленный на экран телефона, и отпитый на автомате глоток кофе. Она же так даже не чувствует его вкуса!

     — Ты не опаздываешь? — спросила Снежана и нахмурилась.

Сашка, не поменяв позы, все так же продолжила листать видео на телефоне, но спросила:

     — Вьюга злится?