– Попробуем издалека, – предложил Алан, оставив серебристую ручку в дневнике прежде, чем закрыть его. Использовал как закладку.

Ему не удастся что-либо написать, пока он думает о Лейле. До этого еле как получилось написать пару предложений до момента, когда картинки перед глазами не начали меняться чаще, чем за каждые полминуты.

– Мои настоящие родители предложили душу своего ребёнка взамен чего-то, когда были ещё живы или оказались в Аду?

В этом предположении не сходилось одно: Лейла предложила продать ему свою душу, если та была уже продана, то вряд ли речь зашла бы об этом. Однако Алан не знал законов Ада, были только домыслы, основанные на фильмах и сериалах, поэтому он задал вопрос о проданной душе.

Лейла мысленно представила себе отчет о новых душах один за другим за последние четырнадцать лет, которые попадали ей в руки. Знать основные моменты о каждой новоприбывшей душе было её обязанностью, чтобы правильно записывать все имена в новых отчетах и участвовать в собраниях по обсуждению развития душ.

– Нет, твоя душа точно не числилась в списках. Я помню каждый отчёт за последние двадцать лет. Твоего полного имени там не было. И у нас нельзя продать душу другого человека, только собственную. Бывают исключения, но, вряд ли, ты к ним относишься.

Пока картинки в голове не ускорились, Алан закрыл глаза. Теперь он мог видеть только темноту или Лейлу, сидящую на диване под приглушённым светом лампы. Так легче сосредоточиться на мыслях.

– Если ты не знаешь точную причину, то расскажи о своих связях с Сатаной и о нём самом. Вероятно, это поможет зацепиться за какую-то мысль. Расскажи важные детали, тебе всё равно нечего терять. И назови своё имя.

– Меня зовут госпожа, – усмехнулась Лейла и всё-таки назвала своё настоящее имя минуту погодя.

Как бы важно не было узнать парню все нюансы, чтобы найти ответ хоть на ещё один вопрос, Лейла отказалась рассказывать о своих связях с Люцифером. Ей не хотелось описывать подробно каждое взаимодействие или даже вскользь упоминать о нём, ведь Алан, как и Ксилиос, может начать говорить о её бесполезности для Сатаны и пустых надеждах на брак с ним. Даже если Алан не поймёт, то собственный рассказ Лейлы может её саму навести на столь нежелательную мысль.

Алан заметил, что дьяволица немного съёжилась и начала медленно постукивать указательным пальцем по виску, словно пытаясь выбить мысли из своей головы. Реакция на, казалось бы, простые вопросы насторожила паренька и вызвала любопытство.

– Между вами что-то есть или тебе запрещено рассказывать? – не сдавался парень заполучить хотя бы какой-то ответ.

– Нет, но что-то точно будет! И рассказывать не запрещено. То, что знаю о нём я, знают все в Аду и ты бы узнал.

– В вашу связь как-то вплетается моя персона? Он будущее посмотрел и увидел, что я уведу тебя? Тогда почему сам за мной не пришёл?

– Точно нет.

Страшно представить мальчишку рядом с дьяволицей старше ста лет, пускай она и выглядит на двадцать-двадцать пять. Да даже если парень повзрослеет, то Лейле всё равно не хочется видеть его рядом в роли возлюбленного. Вообще никто, кроме Люцифера, вместе с ней не должен быть.

– Это может быть связано с твоим прошлым. Про будущее ничего не знаю, его у нас никто не может видеть.

– Я насолил Сатане в прошлой жизни? – Алан скривил брови и пошатнулся на стуле. – Если да, то разве мстить в таком случае не бессмысленно?

– Думаю, что это тоже отпадает. Об этом бы ходили слухи в Аду. Тайное всегда становится явным. А вот его невесте вполне мог. Она менее интересна демонам, исполняющих роль журналистов, более скрытная. О ней почти ничего не известно.