Таким образом, положение Протокола, определяющее сферу юридических услуг, в отношении которых Российская Федерация не устанавливает ограничений допуска на рынок и ограничений национального режима применительно к иностранным лицам, как не затрагивающее вопрос о категориях лиц, которые наделены правом осуществлять представительство в Конституционном Суде Российской Федерации, не может рассматриваться как противоречащее статье 48 Конституции Российской Федерации в указанном заявителями аспекте.

5.2. Формулируя в запросе свою позицию в обоснование неконституционности пункта II (1) (A) (a) Перечня специфических обязательств Российской Федерации по услугам, заявители истолковывают его как устанавливающий требование о ведении дел в третейских судах только через профессионального юридического представителя (адвоката), полагая, таким образом, что используемое в данном пункте выражение Russian arbitration tribunals означает именно негосударственные третейские суды, создаваемые на основе соглашения сторон спора для его разрешения в случаях, не противоречащих закону.

Между тем, если исходить из смыслового контекста, в котором употреблено это выражение, – даже с учетом различных вариантов его допустимого перевода – следует прийти к выводу, что в данном случае речь идет именно о специализированных государственных судах (государственных арбитражных судах), поскольку специфика рассматриваемых ими дел (аналогично специфике уголовных дел, рассматриваемых судами общей юрисдикции) может быть положена в обоснование – при определенных условиях и принимая во внимание цели Всемирной торговой организации – обязательного участия в деле профессионального представителя стороны – адвоката. Истолкование же соответствующего положения Протокола как устанавливающего требование обязательного участия адвоката при разбирательстве дел в третейских судах противоречило бы природе третейского разбирательства, предполагающей максимальную свободу сторон в определении как состава суда и его компетенции, так и процедуры разбирательства дел в таких судах.

При оценке пункта II (1) (A) (a) Перечня специфических обязательств Российской Федерации по услугам и, соответственно, в контексте его положений – перевода выражения Russian arbitration tribunals у Конституционного Суда Российской Федерации нет оснований не принять во внимание позицию других сторон конституционного судопроизводства, которое основано, помимо прочего, на принципе состязательности и равноправия сторон, а именно довод Правительства Российской Федерации как органа, непосредственно осуществлявшего подготовку Протокола к принятию и подписанию, а также согласование его положений, о том, что выражение Russian arbitration tribunals понималось участниками переговорного процесса именно как «государственные арбитражные суды».

Утверждая, что следствием установления требования о ведении дел в третейских судах только через представителя – адвоката будет их включение в российскую судебную систему, заявители не учитывают, что выражение Russian arbitration tribunals понимается высшими органами государственной власти Российской Федерации и органами, участвующими в процессе подготовки вступления России в ВТО (подготовки и подписания Протокола), как «арбитражные суды», разрешающие экономические споры от имени государства и входящие в судебную систему Российской Федерации (статья 127 Конституции Российской Федерации), что, в частности, нашло отражение в выступлении полномочного представителя Правительства Российской Федерации в Конституционном Суде Российской Федерации в ходе слушания по настоящему делу, а также в переведенном на русский язык тексте Протокола, включая Перечень специфических обязательств Российской Федерации по услугам, который размещен на официальном сайте Государственной Думы. В контексте такого же понимания – со ссылкой на соответствующее положение Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации о полномочиях арбитражных судов России – данное выражение используется и в ранее принятых официальных документах ВТО, касающихся режима внешней торговли Российской Федерации (World Trade Organization WT\ACC\RUS\6. 25 October 1995 (95-3248). L\7410/B (IV).