Но при этом ни одно нормативное предписание международных актов не содержит прямого указания на степени градации лиц, страдающих психическими заболеваниями. Говорится о необходимости усиления роли опеки, говорится о необходимости индивидуального подхода при признании лица недееспособным, но никоим образом это не затрагивает степени градации внутри недееспособности.

Так, в рекомендации Парламентской Ассамблеи Совета Европы от 8 октября 1977 года «О положении психически больных», в Принципах защиты психически больных лиц и улучшения психиатрической помощи Генеральной Ассамблеи ООН от 17 декабря 1991 года, рекомендациях Комитета Министров Совета Европы от 22 февраля 1983 года «Относительно правовой защиты лиц, страдающих психическим расстройством, которые были госпитализированы в принудительном порядке», от 23 февраля 1999 года «О принципах, касающихся правовой защиты недееспособных взрослых», от 24 февраля 2004 года «Относительно защиты прав человека и достоинства лиц с психическим расстройством» предусматривается, что лица с психическими расстройствами должны иметь возможность осуществлять все гражданские и политические права, а ограничения этих прав допускаются строго в соответствии с Конвенцией о защите прав человека и основных свобод и не могут основываться на одном лишь факте наличия у лица психического заболевания.

Этот вопрос мы обсуждали при решении вопроса по делу Штукатурова и говорили о том, что никто не говорит исключительно о наличии заболевания, а о том, что человек, страдая заболеванием, лишается возможности сам понимать значение совершаемых им действий. И этот второй критерий более важен.

Указанные принципы имеют рекомендательный характер, однако на необходимость их соблюдения государствами при установлении процедуры признания лиц недееспособными указывал в своих решениях и Европейский суд по правам человека (постановление по делу «Штукатуров против России» от 28 марта 2008 года).

Зарубежные подходы к разрешению обсуждаемой нами проблемы отнюдь не тождественны друг другу. Как правило, в силу сложности нормативного регулирования данной области, реформирование института недееспособности сводится к созданию развитой и гибкой системы опеки. При этом важно отдавать себе отчет в том, что широкое судебное усмотрение в данном вопросе и определение в судебном решении пределов дееспособности конкретного лица и тех видов деятельности, которые подлежащее опеке лицо может осуществлять лично, без согласия законного представителя, должно основываться на достаточно высоком уровне правосознания, готовности всего общества, и в первую очередь – семьи, участвовать в процессе социализации таких лиц, а не подвергать их остракизму и списывать их «на государственный счет», и, в конечном счете, подкрепляться налаженными механизмами приведения его в исполнение, дабы максимально нивелировать возможные негативные последствия дифференцированного подхода.

Надо сказать, что и действующее гражданское законодательство все в большей степени способствует тому, чтобы защищать лиц, страдающих определенными заболеваниями, без признания их недееспособными. Это институт патронажа, который предусмотрен Гражданским кодексом; это и возможность оспаривания сделки, совершенной лицом дееспособным, но не понимавшим значения совершаемого действия в данный момент, и если он впоследствии будет признан недееспособным, то тем самым получает такую же имущественную защиту, как и лицо, признанное недееспособным. То есть развитие идет по пути совершенствования института опеки. Да, процесс идет медленно, да, он идет непросто, но он идет.