И все равно, отчего ему так неуютно? Даже тревожно. И номер игры зачем-то понадобился. Память никогда ничего просто так не подбрасывает, уж он-то это знает определенно. Ну, и ладно! Будет, над чем подумать. После игры.

Ленский стоял перед зеркалом, примеряя маску. А масок, сколько у него было? Эта вот – которая по счету? Их же меняли от игры к игре?

Тут он мысленно закатил себе оплеуху. Да что с тобой такое сегодня? Соберись, в конце концов! Впереди – заурядная, проходная игра с каким-то очередным гением от карт, которому стало тесно у себя в Урюпинске, и которого тамошние авторитеты делегировали на игру в Москву. Игру с самим «маэстро», с которым уже сидеть за одним столом – большая честь, так что, почет и уважение тебе обеспечены a priori, и нет никаких поводов для волнения и беспокойства.

Это просто погода. Уходит зима, еще недавно большая и сильная, а теперь мокрая, растерянная, жалкая, завывающая по ночам в колодцах дворов последними ветрами, гоняющая куцые облака в черном мартовском небе. Да-да, такая ипохондрия всегда случается у него в это время года, приходит неожиданно и незаметно, тогда, когда он уже перестает ее ждать. Словно неизвестный вирус проникает она в организм, и в один прекрасный день тихо, но настойчиво заявляет о себе. И все. Он завоеван. Завоеван, захвачен, порабощен без шума, без единого выстрела, словно корабль, нечаянно зашедший в чужие территориальные воды.

И исчезает ипохондрия так же внезапно. Однажды утром Ленский вдруг понимает, что ее нет, что он снова свободен, и забывает о ней сразу же, без грусти и сожалений. Она остается за границей марта, за его проклятыми туманами, слякотью, тяжелыми ветрами, и календарные даты, словно пограничные столбы, надежно защищают его, отпугивая призрак уныния до следующей весны.

Пройдет это и сейчас. Должно пройти.

Еще раз проверив на лице маску и поправив галстук, что-то мурлыча себе под нос для поправки так не вовремя упавшего настроения, Ленский вошел в игровую комнату.

Здесь тоже все было знакомо ему. Стол на возвышении, отблески каминного огня на спинках стульев, конус света от лампы. Все просто и функционально, все продумано до мелочей, и даже самый придирчивый знаток не найдет ни малейшего повода для придирки или беспокойства.

Эта комната объявлена устроителями местом встречи истинных ценителей игры. Тех, кто рассматривает ее, как чистейшую квинтэссенцию риска и азарта, как суммарный вектор хитросплетений судьбы, определяющий конечный результат партии. Здесь не обманывают людей с помощью хитроумных приспособлений, творений века технологических изысков, здесь не мошенничают, здесь уважают традиции.

В этом мог легко убедиться каждый заинтересованный, сантиметр, за сантиметром обследовав комнату и прилегающие к ней помещения. Такие проверки происходили неоднократно, прежде чем неизменность результата не заставила проигравших искать причину поражений в другом. Но это случилось потом, а когда-то, в самом начале, все новые и новые охотники обшаривали полы и стены в поисках, хотя бы, чего-нибудь подозрительного, рыскали зоркими взглядами в призрачной надежде отыскать, хоть, что-то, пригодное для оправдания.

Впрочем, всё было безрезультатно, и раз за разом незадачливые сыщики вынуждены были расписываться в собственном поражении, уходя ни с чем, пряча за вежливыми улыбками бессильное раздражение.

Итак, организаторы были честны, этого уже никто не отрицал, но, ведь, дело этим не ограничивалось. Подлинную исключительность им принесла другая, просто неслыханная вещь. Их «исполнитель» никак не использовал обычный в таких случаях шулерский арсенал! Просто отказывался от него и все! И это не было рекламным трюком, пустым обещанием, это было официальное предложение, коммерческая оферта, своего рода фора, вызывающе дерзкая и подкупающая одновременно.