Эти мои комплексы…  кажется,  я боролась с ними всю свою жизнь.  И, будучи беременной, тоже  тряслась и  переживала.  И даже   консультировалась по телефону со своим психологом, а потом  грамотно занималась аутотренингом, чтобы не паниковать  зря.  И что было бы со мной, родись они с такими же губами или носами? Думаю, что любила бы  их так же, если не  больше, а еще обязательно страдала бы за них.  Может и без причины – просто авансом.  Потому что впереди у них была бы юность и любовь, и вдруг там –  как у меня в свое время?

   Но  ребята пошли в Усольцева, разве что кожа  была более  темной, с эффектом  сильного загара.   Их отец   темноволосый  и кареглазый.  Заинтересоваться блондином я не могла бы по определению,  потому что такой яркий контраст  еще больше выпячивал бы мою темнокожесть.  Рядом с  таким мужчиной  я чувствовала бы себя совсем чумазой.  Жаль, что светленький Андрей сразу не знал о моих комплексах.  Хотя в нашем случае дело было вообще не в этом.

– Готово,  Зоя!  Ты что – только с дороги?  Устала?

– Нет… – сама не понимала я своего состояния, – но что-то такое точно есть –  слабость, сонливость.

– А-а-а…  это давление упало,  – сделала вывод Света, – у  мамы часто так.  Выпей кофе, а лучше крепкого черного чая, в нем больше кофеина.  И сразу придешь в норму, взбодришься. Прямо сейчас могу, хочешь?

– Ну-ка, ну-ка, – откликнулась на это от двери  моя мама и потянула из сумочки мини-тонометр: –  Давайте  посмотрим…

– Ух ты, какой малюсенький! – восхитилась Света, – прямо для сумочки.

– В аптеке только что взяла.  Вы как – закончили, я ничего не порушу?

– Нет, теть Тома, но все-таки осторожненько…

    Измерив мне давление, мама пожала плечами и уставилась на меня, а Света опять сделала выводы:

– Бракованный.  Сто тридцать пять на девяносто – это повышенное.   А она вон спит.  Идите  сразу поменяйте.

– Не нужно,  –  остановила  я маму, – Паша говорил, что в любом случае, даже если давление потихоньку нормализуется, организму нужно к нему адаптироваться.  Я привыкаю, Света, такое для меня это почти норма, но ощущается, как низкое.  Ты, Светка, волшебница, – улыбалась я ей, – это все твое воркование и ласковые руки.  У тебя много работы?  Я буду часто…

   Потом мы с мамой не спеша дошли домой, и там я, наконец,  познакомилась с Тасей.  Выяснилось, что у нее потрясающе красивые темно-синие глаза.  Ох, я много отдала бы за такой цвет для себя!  От нее пахло молоком и немного – навозом, я даже обнаружила засохшее пятно от него на задней ляжке, но мама сказала, что стерильной вся корова  и не может быть, а вот вымя – запросто и сделать это в наших силах.  Потом она доила  Тасю, а я смотрела…

   Все это не сбило меня с мыслей и  воспоминаний, которые нахлынули после той встречи с красивой темненькой девочкой…

   Приняли меня в четвертом классе «А»  замечательно.  Мальчики солидно молчали и присматривались, а девочки сразу подошли знакомиться.  Одна даже потрогала мою  щеку пальцами и отметила:

– Ух ты, как она загорела.

   На этом и остановились.

   Губешки и нос тогда еще  не так сильно бросались в глаза –  мое лицо  долго оставалось по-детски пухленьким.  И вся я была, как грибок-боровичок – сбитенькая и откормленная.  Помню, как сильно нравилась я сама себе – как-то крутилась перед большим зеркалом  и хвасталась:

– Глянь, бабушка, какая я вся ровненькая, пряменькая и красивенькая.

   А потом, буквально за пару лет, я очень изменилась – вытянулась.  И стала не то, чтобы худой, но ужасно нескладной и угловатой.  Я стеснялась своих острых коленок и не только их.  Казалось, что острые углы выпирают из меня повсюду.  А еще вылезли губы и расплылся по лицу нос.  Губы были мало того, что большие и странно вывернутые… они еще и не были гладкими, как вот сейчас носят продвинутые девушки.  Все они были в вертикальных складочках или же морщинках…