— Мы это, проставляемся, — пробасил Ариец, от смущения не знающий, куда девать руки. — Ну, типа, новенькие же.

— Баня, пиво, все как у белых людей, — спас его от проваливания сквозь пол Киллер. — Ты ж не против, Дон?

Дон был за. Баня так баня, как раз и посмотреть, как будут себя вести Витек с Арийцем. Без штанов строить козни они точно не доросли.

Баню выбрали поближе к школе, чтобы не заморачиваться с байками. Семья Альфа, кто бы спорил, все как один — гусары, но байк не лошадь, сам от столба не увернется. Так что после пива — только пешком.

Купили минералки и светлого, к нему — рыбки, со смехом и прибаутками завалились в парную, всей кучей. В тесноте, да не в обиде.

А после парной, пока народ еще не окончательно расслабился, Дон под первую бутылочку рассказал о вчерашней Поцовой засаде. Ариец во время рассказа бледнел, краснел и каменел попеременно, а под конец буркнул, что не подписывался никого калечить, и вообще ему вся эта война поперек горла. Он учиться хочет, вот как Леон. И в спектакле играть. И на гитаре, вот…

— …как Леон, — продолжил за него Дон, хлопнул его по спине и засмеялся. — Слышишь, Киллер, тебя назначили идолом и кумиром, придется соответствовать.

Киллер изобразил величие и мудрость, сведя глазки в кучку и высунув язык. Натуральный кумир.

Веселье несколько разбавил Ришелье. Видно было, что работать капитаном Очевидностью ему неохота, но если не он — то кто?

— Дон, ты же не думаешь, что на этом все закончилось. — И перевел взгляд на Ромку, словно заново оценивая его сегодняшнюю эскападу.

Ромка отвел глаза. Вроде бы осознал, смутился — а ничего подобного. По позе было видно, что злится и обижается, но считает себя правым.

Идиот. Станиславский недоделанный. Всегда ж был нормальный парень, с мозгами, а тут — слава в голову ударила. Ничего! Пройдет же у него эта дурь!

— Разумеется, не думаю. — Дон передернул плечами и приложился к минералке. — Придется разговаривать с Поцем-старшим, чтоб придержал братишку. И по одному не ходить.

Киллер буркнул что-то согласное. Следом — Витек и Ариец, и последним — Ромка. Он даже просветлел лицом, забыл про злость с обидой и снова стал похож на человека. Хорошо хоть, не на щенка. Не его образ.

На этом Дон закончил политическую часть и предложил перейти к обсуждению дам.

Разговор про девчонок Семья поддержала. Кир поведал о второкурснице из Плешки, с которой он познакомился пару недель назад, и «вроде даже чего-то у нас намечается», Витек — о Катьке из «ведьм», — оказывается, у них роман чуть не с первого класса. Дон даже удивился мельком, как хорошо они конспирируются. Не чета Ромео с Джульеттой.

Но особенно отличился Ариец. Таких дифирамбов Лизке, зуб можно давать, никто еще не пел. Причем, что особенно ценно, за глаза и на полном серьезе. Остальные даже ржать над ним не стали, из сочувствия. Попал парень. Влюбился. Еще немножко, и стихи ей писать начнет.

— А ты ей стихи напиши, — словно подслушав его мысли, предложил Киллер и довольно хохотнул. — Вон как Дон Маринке на той неделе.

Дон фыркнул. Тоже мне, стихи. Так, поздравлялка на день рождения. Кстати, отметить толком так и не удалось — в кафешку-то сходили, но кафешкой с поцелуями дело и ограничилось. Ночевать к Дону она не пошла, там же мама, да и ее родители дома ждут. Настаивать и уговаривать Дон тоже не стал — Маринка попусту не капризничает.

А вот Ариец отреагировал странно. Повел плечами, отвел взгляд.

— Эрик, ты чего мнешься?

Ариец тихо пробубнил:

— Мишаня, он это... ну... ему ваша Маринка нравится, все знают. Ну и это, он будет в школе цепляться, значит. И вообще. Присмотреть бы.