Узник хохотал от души:

– Ха-ха-ха… Гагик? Да ты его видел? Ну, какой из него «подельник»? Ты и то надёжней. Отпусти парня, ради Б-га! Пусть детишек своих нянчит. Тоже мне «преступник»!

Петрос что-то быстро написал. Потом зачитал:

– Ну, что, подпишешь? Или завтра с адвокатом прийти?

– Да нет. Подпишу.

Впервые за последнее время узник был доволен собой. Словно не Гагик, а он обретёт свободу. С удовольствием поел. Выпил чай с гвоздикой. Такой заваривала только Люся. Переоделся во всё чистое. Окровавленную одежду сложил в сумку и отправил в прачечную. Затем провалился в сон. Дни потянулись неделями, недели вмещали года. Всю его жизнь. Петрос добивался выдачи предполагаемых пособников. Иногда называл заказчиками и организаторами. Грозил бросить на расправу в пресс-хату. Пугал каким-то сюрпризом. И вскоре это случилось. Им оказался очередной свидетель, вызванный для очной ставки. Молодая девушка, лет восемнадцати, вдруг с плачем набросилась на Юрия. Она била по его груди кулачками и причитала:

– Негодяй! Подлец! Почему я? Что я сделала тебе плохого? Зачем ты поломал мою жизнь?

Петрос успокоил, оттащил, дал стакан воды:

– Так вы узнаете этого гражданина?

«Девушка», рыдая, закивала головой. Следователь предложил:

– Расскажите! Где и при каких обстоятельствах с ним познакомились?

«Девушка», всхлипывая, быстро-быстро заговорила:

– Это было весной, в марте этого года. Я прогуливалась по парку Комитаса. Когда стемнело, поспешила к выходу. И тут этот подонок на меня напал. Я кричала. Но он закрыл мне рот рукой. Сорвал с меня одежду. И потом…

И словно потрясённая воспоминаниями, громко зарыдала. Петрос вызвал милиционера и попросил вывести «потерпевшую». Только после этого с усмешкой обернулся:

– Ты ещё и насильник! Представляешь, как «обрадуются» твои родные, друзья и там, где вскоре окажешься! Не завидую тебе, парень! Но этого можно избежать.

Узник дотронулся до лба, висков:

– Никто не поверит.

– А мы поможем.

– Вполне в твоем репертуаре. Делай, что хочешь. Мне уже всё надоело.

И он всерьёз задумался о самоубийстве. Менты это предполагали и подсадили очередную «седку». Молодой интеллигент культурно навязал свою историю. Взяли, якобы за наркотики, которые менты и подбросили. Просидели вдвоём до этапа. Обросший рыже-каштановой бородой, еврей «отдыхал» от бесчисленных «почитателей», подвалов ереванского Централа и КГБ. Связь с родными ограничивалась пищей и одеждой. Людмила приходила каждую неделю. Но свидания запретили. Лишь кровь на одежде брата рассказала о пытках. Важняк обманул и передал одежду сестре узника. Таким образом прокуратура хотела поторопить отца. Сын тоже был обеспокоен его задержкой, но по другой причине. Года два назад у старика обнаружили аритмию сердца. Волнения этих двух месяцев не способствовали излечению. Адвокат Пахлавуни надоедал жалобами о невыплаченной части гонорара. Плюгавый следователь наглел с каждым днём. Брызгал слюнявыми угрозами. Одни надзиратели довольствовались остатками домашней пищи. И ни к чему не придирались. Приближался новый год. Христианский мир готовился к неизбежным расходам. Каждый спешил выжать из своей профессии максимум. Нравственная составляющая в этом не мешала. За неделю до праздников узника посетил главный судмедэксперт с коллегами. В присутствии адвоката и следователя. Врачи спрашивали и что-то записывали. Показывали разные картинки, рисунки. Пациент комментировал. Главврач поинтересовался убийством:

– Как это случилось? Чувствуете угрызения совести? Или считаете, что исполнили волю небес?

Узник понял, к чему тот клонит: