То, что говорила эта молодая женщина, было столь ужасно и безнравственно, что даже в голове не укладывалось. Лида точно знала, что на месте Ирины съела бы себя поедом только за то, что разбила чужую семью, увела мужа, травмировала детскую психику разводом родителей. Но Ирине не только было ни капельки не стыдно. Она была уверена, что может требовать от своей уничтоженной соперницы большего, и не считалась не только с ее чувствами или интересами единственного ребенка своего мужа, но и с чувствами свекрови, с которой жила под одной крышей.

Требование забрать Любовь Николаевну потрясло Лиду даже больше, чем все остальное. Она представила себе, каково сейчас живется свекрови в собственном доме, и зябко поежилась от охватившего ее чувства жалости. Да, конечно, ее свекровь предала, но в общем и целом женщиной она была неплохой. Сына любила до самозабвения и ради этой любви была готова принять целый сонм невесток, возникни у Славки такое желание.

Какое-то непонятное чувство грызло Лиду изнутри, заставляло отвлекаться от работы и отключало мозги. Что это было? Ярость от наглости соперницы? Унижение? Обида на Славку? Она не знала.

Ее муж, вот уже полгода как бывший, оказался совсем не тем человеком, с которым она познакомилась на первом курсе, вышла замуж на втором, от которого родила ребенка на третьем и с которым прожила двенадцать лет. Ее Славка, долговязый, худой, похожий на юного жирафа, которого они с Васькой на абитуре видели в зоопарке и долго были под впечатлением от трогательного выражения его глаз. Слава стеснялся, приглашая ее на первое свидание. Гуляя на морозе, подолгу грел ее руки без варежек в своих больших ладонях, для пущей верности засунув их в карман своей парки с меховым капюшоном. Лида вечно теряла варежки, и он покупал ей новые на базаре у стоящих в ряд бабулек, которые уже узнавали его, потому что покупать их ему приходилось почти с каждой стипендии.

Ее Славка не замечал других женщин, потому что ему никто не был нужен, кроме нее, Лиды. И он точно не мог запасть на такую идеальную, такую универсальную пошлость, которую представляла собой Ирина Корнилова. Он не терпел пошлость во всех ее проявлениях и вместе с Лидой смеялся над жеманными красавицами, встречающимися в институтских коридорах.

Он бредил медициной, он часами пропадал в анатомичке, он корпел над учебниками, он доводил профессоров до белого каления своими вопросами, которые сыпались из него как из рога изобилия. У него вечно не хватало времени, потому что он истово готовился к коллоквиумам и семинарам, часами просиживал в читальном зале областной библиотеки, а в промежутках еще бегал на молочную кухню за кефиром, помогал Лиде с контрольными, носил на руках Лизу, у которой резались зубки, и пел ей колыбельные.

Лида старалась стать хорошим врачом только потому, что ей всегда хотелось дорасти до мужа, стать ему ровней, чтобы он ею гордился и всем говорил, какая у него умная жена. И у нее получилось, к ней записывались на консультацию на месяц вперед, у ее кабинета всегда стояли целые очереди страждущих. Ее любили, ценили, уважали. К ней прислушивались, а Славка, окончивший институт с красным дипломом, как-то незаметно остался рядовым начинающим врачом, которого не спешили двигать по карьерной лестнице.

В годы учебы он брал усидчивостью и терпением, а в реальной жизни вдруг оказалось, что он ничего особо не знает и не умеет, боится пациентов, раздражается от их бесконечных жалоб и не может принимать решения. Все годы учебы Лида смотрела ему в спину, а за пять лет, прошедших с окончания института, вдруг оказалась далеко впереди.