Неподалеку от плотников работали кузнецы – железо предоставил за вполне разумную плату все тот же герцог. Мечи и топоры, копья для стрелометов и наконечники стрел, арбалетные болты и кирасы – два десятка кузнецов и почти сотня подмастерьев трудились и днем и ночью, сменяя друг друга у горнов. Здесь работали не только мастера, пришедшие с потрепанными орденскими полками, но и местные – Орден платил. Пока еще было чем.

Часть солдат ежедневно отправлялись на заготовку древесины. Лес в герцогстве всегда считался большой ценностью – Тимрет мог похвастаться лучшими лесами, а потому торговля бревнами и досками приносила Сиверу Тимретскому весьма существенный доход. Только ему – простым крестьянам, разумеется, дозволялось заготавливать дрова для своих печей, но приказчики герцога бдительно следили, чтобы топоры смердов не касались ни строевого леса, ни ценных пород дерева. А если и касались – то за плату. Сейчас могучие деревья валились одно за другим, специально приставленные к лесорубам писцы старательно учитывали каждое бревно – может, впоследствии герцог и не предъявит Инталии счет, но уж что-нибудь выторговать попытается непременно.

Но основным занятием в армии были, есть и будут тренировки. Каждый день в лагере гремело железо – пахарей и рыбаков, пастухов и землекопов учили владеть оружием.

– Сомкнуть щиты! – орет сержант, топорща усы и грозно сверкая глазами. – Сомкнуть, козлы! Плотнее! Теперь вперед десять шагов! Не рвать строй!

Крестьяне, мокрые от пота, уже с видимым трудом ворочают тяжелыми деревянными щитами, время от времени с ненавистью поглядывая на сержанта. А тот, хоть и носится по полю втрое больше любого из обучаемых, ничуть не выглядит утомленным. В перепалку с ветераном вступать никто не решается – только заикнешься об отдыхе, тут же получишь в рыло без разговоров. Командир сам знает, когда прекратить тренировку.

– Крепи оборону!

Первая шеренга щитоносцев падает на одно колено, опуская щиты на землю и почти полностью прячась за ними. Сверху у каждого щита выемка, в которую тут же бухаются длинные тяжелые копья, упираясь тупым концом в землю, выставляя кованые жала навстречу воображаемому врагу. Такой строй нелегко пробить и латной коннице.

– Арбалетчики!!! Пли!!!

Раздаются нестройные хлопки арбалетов, слышатся глухие удары – некоторые из стрел достигли цели, поразив деревянные мишени. Сержант морщится – плохо стреляют, плохо.

– Сомкнуть щиты! – снова звучит команда, заставляя щитоносцев встать. – Вперед, крысоеды, десять шагов!

Арбалетчики остаются на месте. Сейчас их задача – побыстрее перезарядить свое громоздкое оружие, затем нагнать медленно идущие шеренги – как раз к тому моменту, как вновь прозвучит команда крепить оборону и придет их черед бить в цель поверх голов присевших щитоносцев и согнувшихся, словно в поклоне, копейщиков.

Неподалеку другой ветеран учит тех, кто помоложе да посмекалистей, управляться с крючьями и алебардами. Этот явно не крикун, говорит неторопливо, веско – и слушают его внимательно.

– Пока рыцарь на коне – он силен! – вещает солдат, теребя седой ус. – Только крюк длиннее, чем его меч. Цепляй его, да побыстрее. Оплошаешь – он до тебя мечом дотянется или древко перерубит, а в бою без оружия – сразу конец. Тот, кто латы делает, тоже, чай, не дурак – с иных доспехов крюк соскользнет, не зацепится. Так что постараться придется. Ежели совсем никак не подступиться – бей крюком коню по голове али по ногам. Круп у коня кольчугой, а то и пластинами прикрыт, и шея тоже, и грудь. А ноги да брюхо – места уязвимые. А если у тебя алебарда – руби что есть мочи да близко не подходи. Самым кончиком алебарды руби, лучше всего – по ногам рыцарю. Тогда, ежели с лошади свалится, встать уже не сможет.