Что осталось в ней – грустный вопрос.
Дети писем не пишут, стареет жена
И спивается вроде всерьёз.
Пьёт помалу, но медленный этот процесс
Посильнее магических сил.
Вот и Рон, нализавшись, к дракону полез.
Тот принюхался – и закусил…
Гарри Поттер глядит в заоконную мглу.
Ничего, он привычен к теням.
Гарри Поттер садится за столик в углу,
Надвигает фуражку на шрам,
И неспешно бутылку до дна осушив,
Он себе признаётся опять:
Жаль, что тот Змееустый ни разу не жив.
Вот бы встретиться, потолковать…

Баллада о спящем Мерлине

Сквозь туман и сумрак на болоте
Огонёк блуждающий скользит.
Мерлин спит в своём подземном гроте.
Мерлин спит…
Мерлин спит, и ржавчина покрыла
Меч, добытый им для короля.
Женщина, что Мерлина любила,
Серым пеплом пала на поля.
Мерлин спит. Столетья и мгновенья
Здесь бессильны против высших сил.
Дней и рек провидел он теченья,
Ход суде́б, затмения светил.
Мерлин шёл через миры иные.
Отступали мрак, огонь и зверь.
Даже смерть… Но смертны остальные,
И душа устала от потерь.
– Что нам делать, маг, – она сказала, —
В мире без друзей и без врагов?
Все нашли, а было их немало,
Свой приют у дальних берегов.
Не вернёшь ушедшую денницу,
И навеки утекла вода.
Прежнее уже не повторится
Никогда, о Мерлин! Никогда…
– Никогда, – печально и негромко
Повторили облако и плёс.
Старый маг снял старую котомку
И шагнул в раскрывшийся утёс.
Сквозь граниты серых подземелий
Он держал последний тайный путь
К той уже давно готовой келье,
Где душа хотела отдохнуть.

Мёртвое море

У Мёртвого моря от соли белы берега,
Вода его медленней, чем летаргический сон,
И отмели блещут, как будто на солнце снега,
И грозами пахнет густой мезозойский озон.
А всё-таки странно, что смертны бывают моря,
Что вместо прибоя колышется жаркая стыть.
И мёртвое имя назначено морю не зря:
Живые не могут воды этой горькой испить.
Хоть издали волны и ласковы, и зелены,
Они отторгают любое дыханье и плоть.
Недоброе чудо средь маленькой, жаркой страны —
Таким его создал сюда нас пославший Господь.
И с каждым закатом яснее становится нам,
Как близится то, что апостол увидел во сне:
Земля заповедная, Мёртвое море, а там…
Там всадник с косою на бледном и страшном коне.

Владимир Делба / Россия /


Прозаик, поэт, эссеист. Родился 24 мая 1946 г. в Абхазии. Секретарь Ассоциации писателей Абхазии, член Союза литераторов России, Союза писателей XXI века. Сопредседатель литературного Совета Ассамблеи народов Евразии.

Член редакционных советов: газеты «Поэтоград», журнала «Новые витражи». Автор девяти книг. Дипломант 26-й Московской международной книжной выставки-ярмарки 2013 г. Лауреат Международного конкурса «Живая связь времен», 2014 года. Первое место за книгу – «Амра, галеон юности моей» в номинации «Творческий поиск». Лауреат Международной Премии имени Леонардо да Винчи за 2016 год. Лауреат Международной литературной премии им. Фазиля Искандера за 2019 год. Первое место в номинации «Проза».

Маргарита и мастер

Друг моего детства Артур был фанатом Булгакова. С того самого момента, когда власти неожиданно разрешили в 1966 году опубликовать роман «Мастер и Маргарита» в журнале «Москва». Хоть и в оскоплённом, сокращённом, цензурированном варианте.


Номера журнала с романом сразу же стали, как сказали бы сейчас, раритетом и исключительным дефицитом, почище каких-то там джинсов «Рэнглер».

В начале шестидесятых в Абхазии сформировалась серьёзная интеллектуальная элита. Молодые учёные, писатели, актёры, музыканты ежедневно собирались на кофейной террасе второго этажа сухумского ресторана «АМРА», названной с лёгкой руки Фазиля Искандера – «верхней палубой».

И вот эта самая «палуба» постоянно становилась полем самых жарких обсуждений, дискуссий, «разбором полётов». Батлов, говоря современным языком! Обсуждалось всё: политика, футбол, музыка, театр и, естественно, литература!