– Сколько берёшь за свой маленький ротик, миледи? – протянул он невнятно пьяным голосом.

Хозяин комнаты сел на кровать, пытаясь снять серую куртку. И когда он нагнулся, чтобы расшнуровать ботинки, получил в висок тяжелым наконечником молотка, который Лидия всё это время носила, надрываясь, в маленькой дамской сумочке.

– Какого хрена ты творишь, потаскуха? – прорычал Маки, очнувшись, и попытался вырвать связанные за спиной руки из крепких верёвок, но все его усилия были тщетны.

От перетаскивания туши Терренса на стул у Лидии ломило поясницу. Он был значительно тяжелее неё. Да ещё и крупный, еле-еле умещался в обхвате. Но всё-таки она справилась и затянула узлы потуже.

– Если будешь кричать, я отрежу тебе ухо и запихаю в глотку, – голос Лидии был тихим, но жёстким, как чугун.

– Что тебе нужно? – он скрежетал зубами от злости, не прекращая попытки освободиться.

– Мне нужно, чтобы ты меня вспомнил, ублюдок.

Хриплый крик вырвался из его рта, и тогда Лидия отвесила ему тяжёлую пощёчину. А затем ловким, как кошка, рывком обогнула стул, приложив к горлу Маки перочинный нож.

– Мы сможем с тобой договориться, если ты будешь хорошо себя вести и отвечать на мои вопросы. Честно и чётко.

Она потянула рыжую копну волос, чтобы Маки мог взглянуть на неё снизу вверх. Его губы задрожали от примеси злости и страха за свою жизнь. Не так давно на соседней улице нашли обезображенное тело проститутки Полли. Повсюду говорили о появившемся в Уайтчепеле маньяке, но кто бы мог подумать, что им окажется хрупкая молодая девушка с тонкими белыми пальцами и сиротливыми глазками. Именно эту мысль и прочитала Лидия во взгляде своего мучителя.

– Это ты? Ты убила Полли? – у него охрип голос.

– Задаю вопросы здесь только я.

Лидия прошлась по комнате, шурша платьем и крепко сжимая в руке нож, а затем села перед своим собеседником на кровать и молча уставилась на него.

– Что? – непонимающая гримаса посетила лицо Маки.

– Мне нужно поговорить с тобой о том, что ты сделал в 1877, Терренс Маки.

Черви ненависти ели её изнутри, но она всеми силами пыталась сохранить спокойное выражение. Говорила тихо и сдержанно, будто принимала экзамен. Наивысшее наслаждение ей доставляло не убийство во имя возмездия, а страх в глазах мучителей, в которые она смотрела, как в зеркало. Они поменялись местами. Не у неё подкашиваются ноги, и комом в горле застревает истошный крик. Теперь не у неё.

– Я-я не помню. Я много чего успел сделать. И хорошего, и плохого, но я во всём раскаиваюсь. Богом клянусь, – осознав безвыходность положения, Маки сменил гнев на милость и смягчил голос, придав ему жалобные нотки.

– Это было в Хаддерсфилде. Ноябрь. Почтовая кибитка. Припоминаешь?

В его взгляде вспыхнуло внезапное осознание, как будто разрозненные кусочки картины наконец заняли свои места. На лбу выступили мелкие капли пота. Теперь Лидия была уверена: её внешность не выдавала прошлого. За одиннадцать лет нежные детские черты исчезли. И эта взрослая измученная девушка была совсем не похожа на школьницу из Хаддерсфилда.

– Ты что ли мне нос тогда разбила? Я тут не при чем. Это была идея Сесила. Он мне предложил подзаработать. Сукин сын, это он во всём виноват.

Сесил ей говорил то же самое. И тоже скулил при этом как щенок.

– Прошу, отпусти меня. Я раздобуду денег. Украду для тебя. Хоть завтра. Сто фунтов, хватит? Можешь забрать мои часы. Они золотые. – Лидия никак не реагировала на его мольбы и продолжала стоически молчать с довольной полуулыбкой. – Что тебе нужно? Что? Содомитка. Грязная тварь. – Он попытался топнуть ногой, которая была привязана к стулу.