И в этом смысле он вполне остался самим собой, тем добродушно-отстраненным человеком, которого Орр впервые увидел в непритязательном кабинетике в Уилламеттской восточной башне под фотографией горы Худ. Хейбер не изменился, просто вырос.

Сущность воли к власти как раз в том и состоит, что она должна расти. Чувство достигнутого результата ее истощает. Чтобы не угаснуть, воля к власти с каждым свершением должна возрастать, каждое свершение должно становиться лишь очередным шагом на пути. Чем безграничнее власть, тем безграничнее жажда заполучить еще. А поскольку у власти, которую давали Хейберу сны Орра, не было видимых границ, не видно было конца и края у его стремления изменить мир к лучшему.

Проходящий мимо по бульвару Моррисон пришелец слегка его толкнул и без выражения извинился из приподнятого левого локтя. Инопланетяне быстро поняли, что наставлять предметы на людей не надо: они от этого нервничают. Орр посмотрел с удивлением: за время после Первоапрельского кризиса он почти о них забыл.

При нынешнем положении вещей – Хейбер теперь называл это континуумом – прибытие инопланетян, припомнил Орр, не привело к такой катастрофе для Орегона, ВВС и НАСА. На этот раз они не изобретали свои переводческие компьютеры в спешке под градом бомб и напалма, а привезли их с собой с Луны, причем перед посадкой покружили над Землей, передали сообщение о своих мирных намерениях, извинились за случившуюся по недоразумению войну в космосе и попросили указаний. Люди, конечно, всполошились, но обошлось без паники. Было почти трогательно слышать на всех радиочастотах и телеканалах бесстрастный голос, который повторял, что разрушение Лунного купола и русской орбитальной станции – непредвиденный результат их неудачной попытки установить контакт и что боевые ракеты земного космофлота они приняли за наши неудачные попытки установить контакт, что они искренне просят прощения и что теперь, наконец-то освоив средства человеческой коммуникации, такие как речь, они хотели бы загладить вину.

ЦМП, учрежденный в Портленде по окончании Чумных лет, взял общение с ними на себя и сделал все так, чтобы ни население, ни генералы не волновались. Все это, как вдруг понял Орр, случилось не первого апреля, пару недель назад, а в феврале прошлого года, то есть более года тому назад. Пришельцам разрешили приземлиться, с ними был установлен приемлемый уровень отношений, и в конце концов им позволили покидать тщательно охраняемую зону посадки недалеко от горы Стинс в орегонской пустыне и жить среди землян. Несколько из них теперь мирно сосуществовали с учеными из Феднара в заново отстроенном Лунном куполе, а еще пара тысяч разгуливали по Земле. Собственно, этим их количество и ограничивалось, по крайней мере количество тех, кто прилетел. Широкой публике такие подробности выдавались очень скупо. Прилетев с планеты с метановой атмосферой в системе Альдебарана, они на Земле и на Луне были вынуждены постоянно ходить в своих диковинных черепаховидных костюмах, но их это вроде не беспокоило. Как они выглядели без костюмов, Орр толком не представлял. Снять скафандр они не могли, а картинок не рисовали. В целом их общение с людьми, сводившееся к испусканию речи из левого локтя и приему звуковых сигналов, было довольно ограниченным. Он даже не был уверен, что они зрячие, что у них есть орган, отвечающий за восприятие видимого спектра. Во взаимодействии с ними существовали огромные пробелы, не позволяющие прийти к пониманию – как с дельфинами, только все гораздо сложнее. Но когда ЦМП подтвердил их неагрессивность и поскольку их численность и запросы явно отличались скромностью, земляне приняли их в свое общество даже не без энтузиазма. Было приятно видеть кого-то непохожего на тебя. Судя по всему, они собирались обосноваться надолго, если разрешат. Некоторые уже открыли свое дело: похоже, принципы организации труда и торговли они освоили не хуже, чем космические перелеты, а превосходными познаниями в этой последней области они сразу же поделились с земными учеными. Правда, они пока толком не объяснили, на что рассчитывают взамен, зачем прилетели. Такое впечатление, что им здесь просто понравилось. И когда они показали себя мирными, законопослушными, работящими жителями Земли, разговоры об «инопланетянах-захватчиках» и «вражеских лазутчиках» стали уделом параноидальных политиков, отживающих свой век националистических кружков и тех людей, что общаются с настоящими гуманоидами с летающих тарелок.