– Что это тут у вас, церковь отстроили? Кто позволил?

– Да какая ж это церковь? Помилуйте! Это так, прийти с местным старцем переговорить о своих проблемах. Он помогает нашим мужикам в запои не пуститься.

К слову, в поселке тогда действительно не водилось запойных пьяниц, жили трудяги, честно работали, планы в колхозе выполняли исправно. Этот колхоз при Макарьево даже миллионником считался. По всем показателям – настоящие передовики производства. Кроме церквушки и придраться-то к деревенским не с чем было, да и незачем. Вот проверки и стали приходить все реже, потом и вовсе прекратились. Петр даже не помнил, кто решил воздвигнуть эту церквушку и на чьи деньги. Не задавался он по малолетству этим вопросом. Как будто всем миром строили.

Петр решил остановиться у храма, заодно и свечку за Мишаню поставить. Он вышел из машины, повернулся к ней, чтобы включить сигналку. Форд в ответ утвердительно крякнул, и Петр понял, что можно идти. Он развернулся и обомлел.

Из церкви выходил человек, квадратный во всех смыслах слова. Детективу, конечно, приходилось сталкиваться с инвалидами, с людьми, страдающими разными физическими и ментальными расстройствами. Но индивидуума с таким уродством Петр еще никогда в жизни не видел и представить не мог, чтобы он был способен как-то адаптироваться в обществе. Тем более в деревне, где нет должного медицинского ухода и присмотра. «Скорее всего, у него есть заботливые или обеспеченные родственники», – с надеждой подумал сыщик. Петр даже не сразу сообразил, что откровенно таращится на удивительного в своем безобразии незнакомца, до конца не понимая собственные эмоции. Долгая дорога давала о себе знать: детектив потянулся в карман за куревом. Механически нащупал зажигалку, поднес сигарету к губам и с жадностью затянулся.

Тот, перед кем Петр застыл, был невысокого роста и невероятно широк в плечах. Ноги короткие, таз массивный, огромные мускулистые руки, непропорционально крупная голова, темные длинные вьющиеся волосы, лицо покрыто красными пятнами. У Петра даже возникла нелепая ассоциация с материками, настолько эти пятна были большие и бесформенные. Потом он себя одернул, но выбросить этот образ из головы уже не мог. Человек перед ним не был полным, просто необычное строение туловища делало его фигуру совершенно квадратной.

Но через пару мгновений в глаза бросались уже не пятнистая физиономия и необычные пропорции тела, а то, что человек держал в руке. Лицо такое же широкое, как и верхняя часть туловища, было круглым, с большими карими глазами. Вернее, с одним большим здоровым карим глазом. Второй свисал на какой-то тонкой ниточке – то ли лоскуте кожи, то ли на зрительном нерве – прямо в ладонь инвалида. Тот держал глаз спокойно и как-то отстраненно. Создавалось впечатление, что эта «особенность» никак не мешала уродцу, скорее он относился к ней как к данности, как, например, обычные люди, когда им нужно нести из магазина сумку с продуктами. Что ж, кто-то носит сумки, а кто-то – глаз.

Квадратный Человек пристально следил за Петром здоровым глазом. Казалось, этот орган – единственное, что у бедняги было здоровым, поэтому наблюдение получилось прицельным. Он так сверлил детектива взглядом, что тому стало не по себе. Петр даже на мгновенье подумал, что его новый знакомец пытается прочитать или уже читает его мысли. Это как проверка рентгеном сканера в аэропорту: он никак с тобой не связан и никак не соприкасается, но точно знает, что у тебя внутри и с чем ты к нему пришел.

Петр оправился от шока и уже хотел заговорить с инвалидом, но тот его опередил: