Она бежала в лес, туда, куда указала Минга, говоря о сайтаре. Стволы мелькали перед глазами, гибкие кусты хлестали её по лицу, но она, не сворачивая неслась, слыша за спиной хриплое, звучное дыхание харайшина. Но эльма не думала о нём. В её голове сначала негромко, но всё нарастая и нарастая звучали слова, подсказанные кем-то из далёкого прошлого. И ещё одно немного перевешивало чашу весов в её пользу. Она была небольшой, хоть и непризнанной частью того, что её окружало. А дитя пустыни, харайшин, был абсолютно чужим, инородным для этого леса.

Зверь почти настиг эльму, когда она увидела тёмно-красный всполох между тёмными стволами. Сайтар был на месте и, судя по тому, как задрожали его ветви, он был готов к размножению, он ждал свою жертву, приговорённую подарить жизнь его потомку. Как во сне Юллин видела выдвигающуюся рывками острую длинную иглу, нацеленную в её сторону. Она ещё успела заметить торчащий над сайтаром голый сук, с которого и спрыгнула когда-то Минга и тут же закричала, сбивая при этом дыхание, буквально отдавая себя на милость того, к кому она обращалась – к окружавшему её лесу:– Я – дочь своей матери! Я – часть тебя! А сзади смерть! Сме-е-ерть!!!

Из последних сил Юллин подпрыгнула и уцепилась за сук, сильно поджав ноги. В то же мгновение тяжёлое тело харайшина ударилось в ствол. Дерево содрогнулось, и эльма полетела на землю, не удержавшись на гладкой древесине. Она не успела сгруппироваться, и от сильного удара спиной о торчавший корень у неё перехватило дыхание. В глазах Юллин потемнело, и она потеряла сознание.

Открыв глаза, она тут же с криком откатилась в сторону и села, поджав ноги. Оскаленная пасть харайшина была буквально в двух шагах, но уже никому не угрожала. Сайтар не промахнулся. Игла вошла в основание верхней челюсти и, пробив его, пронзила злобный мозг зверюги. Харайшин подох сразу, даже не успев заскулить перед смертью. Юллин тяжело приподнялась. Сильно болела ушибленная при падении спина, руки и лицо саднило от порезов и царапин, полученных при сумасшедшей гонке. Но, несмотря на это, Юллин повернулась к кустарнику и, превозмогая боль, низко поклонилась ему, после чего, подняв голову к верхушкам деревьев тихо сказала: « Спасибо!» Нужно было торопиться, спешить назад, где её товарищи бились сейчас с мразотой. Уходя, она всё же обернулась. Харайшин тёмным холмиком возвышался перед сайтаром. Видимо, он был первым, кого тёмно-красный стрелок уложил на месте. Вернее, первой должна была быть Минга, но она выжила и вот теперь, спустя годы, эльма смертью заплатила стрелку за спасение девочки, смертью, которую сайтар превратит в новую жизнь.

Возвращаясь назад, она услышала встревоженные голоса. Юллин хотела уйти с тропы, на всякий случай, но тут, буквально ей на плечи рухнул Гарлин. Закрутившись вокруг ног, он урчал, подняв умную морду и эльма отчётливо поняла, что бой у чаши закончен. Присев на корточки, и опять поморщившись от боли, она ласково трепала грайса за уши и гладила его.

–Справился, справился,…вижу! – она положила руку Гарлину на загривок. – Так! А это что?

В жёстком покрое грайсовой шерсти, она увидела небольшую проплешину.

–Достал он тебя! Как же так, Гарлин?– она шутливо нахмурила брови.– А-я-яй! Разленился ты у меня, раздобрел на Касамовых харчах! Будем исправляться! Спокойной жизни ещё долго не будет!

Кот прекрасно понимал, что всё это говорилось по-доброму, что хозяйка страшно рада видеть его живым и здоровым, поэтому он продолжал урчать, положив ей голову на колени и заглядывая Юллин в глаза.

–Вот они! – раздался громкий девчачий голос. Минга немного запыхалась, пока бежала по тропинке, но тут же кинулась к эльме и обхватила её руками. Не удержавшись, Юллин уселась на пятую точку и охнула. Спина отозвалась на это движение резкой болью.