Юлины невеселые размышления прервал телефонный звонок. Девушка нехотя сняла трубку.
– На нашем месте в 21.00! – весело пророкотал Юра Максимов, с которым Юля встречалась с прошлого года почти каждый день. Его тон не допускал никаких возражений, но Юля все же возразила:
– Что-то голова болит, Юр...
– Так пройдет! – не огорчился Максимов. – На свежем-то воздухе!
– Нет... не пройдет... я знаю. Лягу спать пораньше. Ты уж прости, – пробубнила Юля, шмякнула трубку на аппарат и выдернула шнур из розетки. Она знала, что встречаться с Юрой больше не будет. Никогда. Даже если Олег не удостоит ее своим вниманием...
Глава 2
В предложенных обстоятельствах
На следующий день Юля, что называется, проглядела все глаза, но Олега Дунаевского в школе так и не обнаружила.
– Вот мне интересно, кого ты весь день выискиваешь? – спросила Юлю ее задушевная подруга Маша Галкина, которую все звали просто Маняшкой. – Если Максимова, так он весь день треплется с Кузовковой у кабинета ОБЖ в нише за стендом «Как вести себя в экстремальной ситуации». Я бы такого терпеть не стала, пошла бы и треснула Кузовкову или Максимова этим самым стендом. Он на стойках еле держится. Я видела. Хочешь, пойдем, сорвем его в четыре руки и дербалызнем прямо по этой наглой парочке.
– Пусть себе треплются, – равнодушно отозвалась Юля.
– Вот так номер! – Маняшка в удивлении вскинула красиво выщипанные бровки. – Вы что, поссорились?
– Ничего мы не ссорились...
– А чего же тогда...
– А ничего...
– Да, содержательный разговор у нас с тобой получается, – рассердилась Маняшка и пальцами с длиннющими ногтями развернула к себе лицо подруги, расцарапав ей при этом щеку: – А ну, колись, Юльша, в чем дело!
Юля сморщилась, потерла разом набухшую царапину и сказала:
– Вот как-нибудь отстригу тебе эти пыточные орудия...
– Юль, хочешь, сама остригу под самый корень, только скажи, что случилось. Вижу же, что ты сама не своя.
– Понимаешь, Мань, я что-то не вижу в школе того парня... ну который вчера на линейке... упал, в общем...
– Так он, говорят, руку сломал.
– Да ну?! – Юлино лицо так выразительно побелело, что Маняшка, произведя в уме нехитрые расчеты, выдала:
– Значит, из-за этого неустойчивого плейбоя ты подарила Юрку Максимова Светке Кузовковой? Ты что, влюбилась в этого Дунаевского?
– А он Дунаевский? Откуда ты знаешь?
– Да его вся эта дрянная школа знает! Первый парень на их деревне. Говорят, девчонки толпами дежурят под его окнами, о попорченной ручонке регулярно справляются и передачки с глазированными сырками носят! Хочешь пополнить их ряды?
– Н-нет... Не знаю... хочу...
– Так, значит, да?! – Маняшка облизнула яркие губки и задумчиво произнесла: – Ну... он, конечно, неплох, такой импозантный... но после этого падения... Нет... как-то глупо, несолидно, унизительно. Вот представь, идешь ты с ним по школьному коридору, а все вспоминают, как он завалился...
– А те, которые с глазированными сырками, выходит, не вспоминают?
– Выходит, что нет...
– Вот и я не буду!
– То есть Юрик – побоку?
– Побоку.
– О-о-о-ой! – протянула Маняшка. – Ты, значит, его этим «обрадовала» и он тебе назло с Кузовковой...
– Я ничего ему не говорила, – хмуро отозвалась Юля.
– Значит, сам допер! Слушай, ведь у вас все так хорошо было! «Ю» в квадрате: Юля-Юра... Чего тебе неймется! Подумаешь, какой-то Дунаевский! Мало ли еще тебе встретится в жизни дунаевских! Что ж, из-за каждого нового красавчика старых друзей бросать?
– Мань, я сама себя не узнаю. Я тоже думала, что с Юркой у нас все хорошо, лучше всех... А оказалось...
– И как же оказалось?
– Оказалось, что бывает по-другому...