– Брось, Дунай! – Руслан по своей привычке опять рубанул ладонью воздух. – Вели себя, как настоящие скоты! И я им этого прощать не собираюсь!

– Каким образом не простишь?

– Я тут уже намекал нашим – надо объявить войну!

– По школьному радио объявите или сразу по Центральному телевидению? – Олег пытался шутить, но уголки губ опускались, и улыбка превращалась в болезненный оскал.

– Не знаю еще как. Придумаю. Вот, например, на следующей неделе физрук уже затеял волейбольный турнир среди старших классов. Наподдаем этим гадам по первое число! Устроим им Ватерлоо! Или битву под Полтавой!

– Забыл? – мученически спросил Олег и снова качнул загипсованной рукой.

– Не забыл... Ты, конечно, классный игрок, Олежек, но мы и без тебя не подкачаем! Вот увидишь!

– Мальчики, а вдруг они выиграют?! – ужаснулась Ася.

– Выиграют?!! – Руслан сделал страшные глаза. – Это на нашем-то поле? В нашей-то школе? Где даже тетя Клава со столовской раздачи будет за нас?!

– Подумаешь, волейбол! – надула губки Тамара. – Всего лишь игра! Выиграли-проиграли – два дня печали! А с этих «вэшек», как с гуся вода, то есть – с гусей...

– И что же ты, моя кровожадная радость, предлагаешь? – спросил Кирилл и опять подвинулся к Рогозиной вплотную.

– Пока еще не знаю, но можно над этим вопросом поразмыслить... – ответила Тамара и, не выдержав напора Кулешова, рассмеялась. – Ладно, так и быть, прощаю тебя, но в последний раз! Еще раз заговоришь об этой Юльке из «В»...

– Так значит, она – Юлька?! – перебил ее Ткачев. – Ты с ней знакома, Томка?

– Нет! Так... случайно слышала, как ее девчонки называли.

– Ага! Значит, и тебя она поразила, раз ты ее запомнила?

– У меня, Ткачев, просто память хорошая! – резко сказала Тамара, поднялась с дивана и обратилась к Олегу: – В общем, так! Береги, Олег, руку и ни о чем плохом не думай! А эти... они еще поплатятся за свое ржание!

Дунаевский пристально посмотрел на Тамару. Не надо было обладать особой проницательностью, чтобы понять: вовсе не смех 11-го «В» так бесил девушку. Ей явно было не по душе, что вместо того, чтобы привычно восхищаться ею, первой красавицей «их королевства», одноклассники вдруг обратили свои взоры на другую особу. Похоже, с точки зрения Тамары, с этим надо было покончить, как можно быстрее и навсегда.

Юля Дергач пребывала в самом мрачном расположении духа с самого утра. А если точнее, то с последней недели августа. Все лето она старалась не думать о том, что в сентябре придется переходить в другую школу. Ту, в которой она училась с первого класса, Юля любила. Ей нравились высокие ребристые потолки и люстры со смешными старинными плафонами в виде колокольцев, утопленные в стенах застекленные шкафы с пособиями, скрипучие паркетные полы в классах и рекреациях. Проходя сегодня утром мимо пустынного школьного крыльца, Юля еле сдержала злые слезы. Здание было мертвым. Вместе с учениками из школы ушла жизнь. За пыльными стеклами девушке виделась страшная темная бездна.

О том, что школу № 722 закрывают на капитальный ремонт, ее ученикам объявили в конце прошлого учебного года. В общем-то, особого удивления это сообщение ни у кого не вызвало. Школа была одной из самых старых в городе. Ее здание на фоне окруживших ее светло-блочных высотных новостроек отчаянно и всего лишь в четыре этажа краснело кирпичной кладкой, слегка потемневшей от времени. На фронтоне школы белым кирпичом была набрана цитата из Ленина: «Учиться, учиться и еще раз учиться!» Восклицательный знак неприлично выкрошился, и в образовавшемся углублении любили прятаться от непогоды птицы. Левое крыло школы, в котором находился спортивный зал, заметно и несколько кривовато осело, был серьезно разъеден ржавчиной козырек над крыльцом, протекала крыша. И тем не менее сообщение о закрытии в преддверии лета никого из учеников всерьез не взволновало. Когда еще эта осень будет! Впереди бесконечное лето, а для будущих выпускников оно же – последнее лето детства, и надо провести его так, чтобы запомнилось надолго.