Она – главная героиня музыкального клипа, песню из которого вставят в молодежный сериал о вечеринках и наркотиках.

Она – референс для уличных фотографий с ретро фильтром.

Она – искусственная красавица, чьи фотографии ставят на заставку на телефон.

Она – та, на кого оборачиваются на улице.

Она – женщина, кем хотят стать, но боятся потеряться.

Но ей не страшно. Ненайденное потеряться не может.

Прислонитесь к ней, прильните телом, слейтесь в единое, ближе, теснее, чтобы не осталось ни сантиметра между телами, дайте ей положить голову вам на плечо и почувствовать, что рядом кто-то живой. Позвольте ей удостовериться, что все – реальность, и она исчезнет. Ее здесь никогда не было. Для вас она – всего лишь человек, который растворится в прохладе улицы, стоит ему только переступить порог автобуса. Она умрет, только вы перестанете смотреть.

Октябрина закрыла глаза, вдохнула сыроватый воздух автобуса. Волна мурашек пробежала от шеи к спине. Она улыбнулась. Может, будь это наяву, они бы запомнили ее.

Горячий воздух с улицы. Розовый закат над мостом, отражение солнца в водах реки. Разлитое по небу продолжение благодати маленького автобуса, идущего в никуда. Бесконечность реальности, запертой в голове одного человека. В любую реальность можно поверить, если уговорить глаза видеть то, что нужно. Можно создать любого человека, отбросив себя обыкновенного. Никто не заметит.

Она выпрыгнула из автобуса в самом центре, на площади, над которой розовый закат уже остывал. Улица пахла летом. Для такого настроения она носила в кармане пачку сигарет. Многие главные героини курят. Может, не «Золотую яву», но реальность потерпит поправки. Все любят курящих актрис, и никто не терпит курящих женщин в реальности.

Октябрина вышла на остановке напротив клуба. Опять писал Рома. Октябрина потушила телефон. Здесь его нет. В этой жизни Ромы никогда не было.

Клуб находился в подвале девятиэтажного дома. Вывеска – два огромных глаза и две ноги из каждого зрачка. Посетители в шутку называли вывеску «Чужим», хотя в очередях в туалет или за барной стойкой чувствовали себя как дома. Октябрина остановилась у входа, вытащила еще одну сигарету, но курить не стала. Только прикусила кончик и немного пожевала.

Варя, конечно, уже внутри. Она сегодня не работает, пришла пораньше. Одна ли? Утром она жаловалась на головную боль, но все равно пришла. Никак нельзя уже без таких вечеров – настоящее лекарство, и выходит дешевле.

Октябрина помнила. Стоит спуститься, как увидишь их. Высоких и низких, накачанных и тощих, в пропахших одеколоном и потом футболках, в обтягивающих брюках, с хищной ухмылкой и железными намерениями. Октябрине такие не нравятся. Роман не похож на них: он пусть и высокий, в форме, но пахнет приятно, следит за собой. Ему есть, для кого стараться – он старается вдвойне.

«Это всего на один вечер. Ты же любишь такое», – всегда говорила она себе, когда стояла у стенки с бокалом пива или танцевала с каким-то мужчиной, которого видела всего раз, на несколько минут. Один вечер и – вы мертвецы друг для друга. Они друг друга не вспомнят. Незачем усложнять.

Но в тот вечер Октябрине было не по себе. То ли тон утренних сообщений Ромы не понравился, то ли без Жени было одиноко, но она заставляла себя зайти в клуб минут десять, пока на ветре совсем не продрогла. Тогда поняла: пора.

Синеватый свет. Фиолетовые сиденья у барной стойки в форме волны. Человек пятнадцать, рассеялись, пока не подходят друг к другу, смотрят, будто пришли на выставку. Варя в углу. Красный комбинезон, яркая помада.

– Я думала, ты вообще не придешь! – воскликнула она и перекричала музыку. Микс из радио-хитов. Каждый раз играют.