И родители соглашались, а у Виктора в сердце колыхалась обида: «А меня им отпускать черт знает куда было не жалко?! Даже и не задумывались тогда: поступлю – не поступлю… выживу или не справлюсь…»

Однажды Виктор резко проснулся ночью. Ничего то его пробуждения не предвещало: не хлопнула дверь, не стало холодно или жарко. Раньше он спал крепко и даже не видел снов, а тут одна за другой, натыкаясь и сталкиваясь друг с другом, понеслись мысли: «Мне двадцать восемь. Уже двадцать восемь! А я лежу фиг знает где… Живу в общаге… Нет семьи, хотя бы маленького намека на нее… Нет идей… Нет особых желаний… Может быть, это старость? Я никогда еще не был не то что за границей, но хотя бы на юге. Зачем я живу? Разве я глупее многих или уродливей? Нет». Виктор тщетно пытался заснуть, переворачивался с одного бока на другой, прошелся к умывальнику и обратно, включил компьютер, почитал несколько новостей, но его взбудораженный мозг выдавал ему вопросы снова и снова. «У меня же завтра лекции, пары…» – попытался воззвать к своей совести Виктор. Потом вынул из холодильника завалявшуюся бутылку вина, выпил ее и уже к рассвету заснул.

Однако поведение его после этой ночи сделалось странным. По вечерам он, как ошалелый, носился по городу. Просто гулял, но при этом ходил быстро, точно куда-то ему было надо. Разместил свое резюме и даже побывал на трех собеседованиях, но остался недоволен условиями труда и оплатой. По выходным ездил то в Царицыно, то в Коломенское, а то в Коньково… Заглядывался на девушек, которые устраивались на траве с книжками или телефонами, и даже несколько раз пытался с ними заговорить. Некоторые отшучивались, многие отшивали. Но Виктора это не расстраивало. Ему стало все равно, как они на него реагируют. Ему важно было это делать.

Теперь у него складывалось сразу несколько приятных интрижек. Пара из них целиком состояла из дружеской переписки. Одна – с юной работницей институтской столовой, милой девушкой с русой косой, которая сразу после школы не смогла поступить и теперь решила немножечко поработать. Другая – со студенткой четвертого курса. И именно эта интрижка так и норовила превратиться в роман.

Гордая тем, что ее поклонник – преподаватель, девушка иногда готовила для него воскресный обед на общей преподавательской кухне: чистила картошку, резала мясо, помешивала ложечкой какое-нибудь харчо или щи. Вместе они бывали в библиотеке, ходили в магазин, смотрели кино, иногда даже прогуливались по аллее, которая находилась через дорогу от их общего дома. Иногда она так и норовила сделать в комнате Виктора генеральную уборку, но как только видела, что тот начинает нервничать (а он не любил, когда кто-то трогал его личные вещи), тут же сводила свою затею на нет. «И слава Богу, что она православная, – рассуждал про себя Виктор. – Пока сам я не решу – ничего и не будет!» Разумеется, думал он не о вопросах уборки.

В одном из разговоров Виктор точно невзначай поинтересовался родителями своей подруги, и, узнав, что живут они в каком-то там удмуртском селе, был этим фактом очень доволен. Уже давно прошло то время, когда его мнение зависело от мнений друзей. Он, в отличие от них, не считал, что жениться нужно исключительно на москвичке. Постоянные требования, жалобы и выдумывание воздушных замков – так, по его наблюдениям, вели себя столичные фифы. Девушки же из провинции были куда менее требовательны, но более аккуратны. Они не болтали часами по телефону, не наносили на лицо косметику в десяток слоев. Их мини-юбки и топы скрывали хотя бы самые интимные части тела.