Я не сразу понял, что он меня отпускает. Неужели я свободен? Вернусь домой, в Ленинград! Обязательно поступлю в институт! Ведь мама так мечтала, чтобы я получил высшее образование.

Мне дали документ для бесплатного проезда на поезде в Боровичи, вернули приписное свидетельство и обязали явиться в военкомат, чтобы там сделали соответствующую отметку в документах. Ночью, лежа на вагонной полке, я предавался мечтаниям о новом периоде в моей жизни. Но судьба распорядилась иначе.

Поезд прибыл в семь часов утра, а в девять я стоял перед знакомым капитаном в отделе работы с призывниками. – Теперь поеду домой! – поделился радостью с офицером. – C работы уволился и ничего меня теперь в Боровичах не держит! Он что-то записал, поставил штамп и вернул мне приписное свидетельство.

Как обычно, у входа в военкомат стояли мальчишки и курили. Я попросил сигарету, затянулся и подставил лицо яркому весеннему солнцу. Поезд до Угловки отправлялся в 14 часов, а там можно было и на перекладных электричках до Ленинграда. Бежать бы мне отсюда сломя голову, куда угодно, хоть на попутных машинах или на автобусе, пока я свободен. Но я стоял на крыльце военкомата, курил, наслаждался свободой и мечтал.

Капитан появился неожиданно. – Я забыл проставить сегодняшнее число в твоем документе. Дай-ка мне на минутку твое приписное свидетельство!

Ничего не подозревая, я протянул ему документ.

– Значит так! – произнес он. – Я позвонил в училище, директору. Он передает, чтобы ты шел на работу. Он тебя ждет.

Я потерял дар речи. – Но я ведь уволился. Там справятся без меня!

Ничего не могу сказать! Иди в училище, там тебя ждут! – настаивал капитан, продолжая держать в руках мое приписное свидетельство.

Понуро опустив голову, я поплелся к месту работы. Гладко выбритая, как у Юла Бриннера – героя «Великолепной семерки», голова блестела в солнечных лучах.

Только теперь я понял, что из Новгорода мне надо было сразу ехать домой в Ленинград и не давать о себе никаких сведений. Образно говоря, лечь на дно.

В училище меня встретили подначками и усмешками, но за пару дней привыкли. Мы продолжали работать, занимали ребят разборками аппаратуры, рассказывали о оборудовании, которое применялось в широкоформатном кинопоказе, еще не шагнувшем в областные города. Иногда на уроках откровенно тянули время, отпускали мальчишек домой навестить родителей в выходные, не наказывали за опоздания. К майским праздникам программа обучения, в основном была выполнена

Мой несостоявшийся призыв в армию, вызвал у меня апатию и безразличие к работе и всему происходящему. Конечно, я продолжал ходить в училище, проводил занятия, дежурил по общежитию, но прежнего энтузиазма не было. Но самым печальным было то обстоятельство, что мы здорово увлеклись алкоголем. Нет, в училище мы, разумеется, не появлялись в непотребном виде, но в свободное время позволяли себе расслабляться. И последствия этого не заставили долго ждать.

Это произошло в самом конце апреля. Мы отмечали день рождения одного из наших друзей. Вышли освежиться на улицу и направились к магазину, расположенному в центре. Когда наша веселая компания вошла в магазин, это не могло понравиться работающим продавцам, Кто-то из вошел с незатушенной сигаретой. Нам сделали замечание – мы грубо ответили. Через считанные минуты подъехала милиция, и мы оказались в отделении.

Второй раз в жизни я оказался в камере / см. «Моя любовь – велосипед»/. Каменные стены и пол, зарешеченное окно и деревянный настил, на котором могут лежать пять человек. Отчаяние мое было настолько велико, что я начал остервенело колотить в железную дверь. Открывший дверь сержант, приказал мне снять ботинки. Настроен он был решительно и по его виду я понял, что следует подчиниться. Успокоился и улегся спать.