Павел шел вдоль ручья, надеясь выйти по нему к реке, на которой, по словам Учителя, должны была стоять заимка. Мимо него проплывали застывшие картины царства мхов и лишайников. Они заботливо укутывали упавшие стволы деревьев и под их мягкими зелеными коврами спали старые валежины, выставив наружу черные извилистые корневища, которые напоминали широко раскинутые щупальца гигантских спрутов, затаившихся в зловещей надежде схватить и уволочь под землю свою жертву. И только где-то высоко вверху чуть слышно шелестели верхушки сосен, отбрасывая вниз смутные светотени. Отчего казалось, что по лесу мелькают таинственные силуэты неведомых существ и жутковатый холодок заползал за воротник.

Невольно ускоряя шаг, Павел думал: «Почему одни места кажутся приветливыми, а другие – угрюмыми и дикими, в них чувствуется что-то зловещее?» Здесь даже могучие сосны стояли, будто в немом оцепенении, обреченно умирая в безмолвном недоумении, что с ними, и что за невидимые силы заточили их в погибельную кабалу.

Опытные таежники предупреждают, что в таких гиблых местах, где вымирает все живое, и даже птицы не поют, обитает всякая нечисть, которая строит путнику различные козни и ловушки: Насылает несчастья, заставляет долго плутать по незнакомым местам, маня за собой махровыми лужайками, чтобы вконец измотанного и обессиленного, завести его в гиблые топи.

На свою беду, Павел посчитал это суеверием таежных жителей. Поэтому, ставший от окружающего сумрака т смутных тревожных предчувствий, едва увидев впереди долгожданный просвет, он сразу поспешил на этот свет. Деревья на его пути стали попадаться реже, а ручей окончательно затерялся среди болотных мхов, зато бархатистая полянка приятно пружинила под ногами и звала вперед.

Случайно он набрел на березовую рощицу, но теперь лишь берестяные футляры с разложившимися в труху сердцевинами, белеющими останками лежали во мху. Тронул слабый ветерок, но вместо привычной свежести, тяжелые испарения, словно туман, заполнили пространство, что даже глубокие вдохи не приносили облегчения. Непроницаемая пелена проглотила все звуки, окутав все мертвящей тишиной, что казалось, никакая сила не способны разрушить ее невидимые путы, и ты, словно сам бесследно растворяешься в ней. А когда Павел увидел меж мхов и кочек темные зеркала болотных вод, то с ужасом осознал, что оказался среди черных топей. В отчаянии он озирался, ища спасительного леса, но вокруг росли лишь чахлые уродливые деревца, покрытые лишайниками. Все безнадежно тонуло в сизых облаках тумана, который наподобие седых волос клочьями свисал с высохших веток. Даже при небольшом дуновении ветерка, все вокруг Павла приходило в хаотичное движение, из глубины болота раздавались какие-то неясные шумы, будто кто-то там тяжело вздыхал или шептался.

Блуждая в тумане, Павел наткнулся на жалкое деревце с поднятыми вверх тонкими ветвями; оно, словно застыло перед ним в немой мольбе и страдании. Он хотел уйти прочь, но ноги его с каждым шагом только глубже увязали в вязкой трясине. Она угрожающе качалась под ним, издавая коровьи вздохи, а в черных лужицах мелькали таинственные лики, точно кто-то неведомый злорадно наблюдал оттуда за каждым его шагом, выбирая подходящий момент, чтобы утянуть его на самое дно. К вечеру туман все более сгущался, казалось, белая мгла навсегда поглотила весь мир, и Павлу иногда чудилось, что не он уже движется неизвестно куда, а деревца хороводом кружат вокруг него в белесой пелене, пытаясь захватить его острыми сучьями.

Увидев большое дерево, Павел поднялся к нему на пригорок, наконец, ощутив твердую почву под ногами. Внезапно он почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд, от которого по спине поползли мурашки. Казалось, само дерево, не мигая глядело на него!. Очумело помотав головой, он попытался сбросить наваждение…тогда сова, слившаяся с корой, тоже завертела в ответ ушастой головой, в упор тараща на него большие круглые глаза, словно в немом изумлении; после чего, взмахнув пуховыми крыльями, бесшумно растаяла в белой мгле.