Сразу посыпались предположения:
– …айсберг, отколовшийся от пака Гренландии.
– …дохлый кит, терзаемый вездесущими чайками.
– …брошенная, полузатопленная посудина в дрейфе…
– …не забываем, мы, как-никак, в зоне боевых действий. Это может быть и спасательный вельбот с уцелевшей командой с потопленного германской субмариной «купца»![35]
Не без удивления Скопин подметил, что эта версия штурмана нашла в ли́цах собравшихся на КП офицеров живой интерес. Особенно когда тот предложил выслать на разведку вертолёт.
«Или всем так не терпится повстречать аборигенов? Чтобы, наконец, непременно убедиться на живых доказательствах в том, что мы действительно там – в „заявленном тут“?! А если там и впрямь бедолаги с отбившегося от конвоя транспорта? В силу вступают неписаные и писаные морские правила, обязывающие оказывать всякую возможную помощь людям, терпящим бедствие. Пф-ф! И на кой ляд нам какие-то пассажиры на борту, в наших-то стеснённых условиях?[36] И непременные хлопоты?.. Ссаживать их потом по пути на какое-нибудь подвернувшееся судно? Или тащить аж до са́мого Мурманска, где судьба (допустим, это будут канадцы) в режимном СССР сложится неизвестно ещё как… даже держи мы их как пленников, чтоб не увидели чего не нужного».
– А не думали вы, что там, – мотнул он головой в примерном направлении, – всплывшая нацистская подлодка?
«Узники» глубин
К исходу 1944 года действия германских кригс-марине в Атлантике утратили чёткость организации.
Миновали «золотые времена»[37] результативной тактики «волчьих стай». Небритые «мальчики папаши Дёница»[38] вновь возвращались к «свободной охоте».
И всё чаще лодки не возвращались. Противник демонстрировал доминирующее техническое превосходство. Гнавшие свои конвойные «стада» овчарки-эсминцы оборудовались новейшими гидролокаторами, в составе караванов, как правило, стали ходить эскортные авианосцы, самолёты патрульной авиации оснащались бортовыми радиолокаторами, способными засечь даже выдвинутый из воды перископ.
В узких и тесных отсеках…
Это был первый выход U-1226[39] в боевое патрулирование на атлантические коммуникации, и складывался он неудачно.
Путь из базы Хортен в Норвегии в заданный квадрат развёртывания занял три недели. При пересечении Атлантики экипаж сознательно избегал неоправданных по риску контактов с кораблями противника. Ближе к Исландии вражеское давление только усилилось – патрульные «Либерейторы»[40], даже ночью засекая РЛС одиночную малозаметную цель, производили бомбометание, вынуждая U-1226 всякий раз скрываться под водой.
Дело усугубила череда технических неисправностей – сбои в работе шноркеля[41] (очевидно, залипание клапана). Что в итоге послужило причиной вынужденного всплытия субмарины. Всплытия в дневное время суток.
Беспокойный океан вытолкнул выдувшую лишний балласт лодку на поверхность, заурчавшую солярным выхлопом, – истощившиеся аккумуляторы неизменно требовали подзарядки. Неожиданно в работе дизелей послышалась неустойчивость, заметная даже непрофессионалу. Старший механик тут же доложил о возникших проблемах и необходимости срочно заглушить двигатели, причём оба. Впрочем, обещая всё исправить… мигом.
Два девятицилиндровых «MANа», стоящих на серии IXC/40, замолчали. Субмарина легла в дрейф, периодически запуская электромоторы, выводившие лодку из положения лага, выправляя нос на волну. Болтало изрядно.
Между тем обещанное «мигом» стармеха затянулось. И только относительная удалённость от чужих берегов и военных баз (в подтверждённом расчёте штурмана всплыли они где-то в четырёхстах милях к юго-востоку от Исландии) являлась успокаивающим фактором, что им удастся остаться вне внимания противника.