Нам, живущим спустя тысячи лет после того, как иудаизм начал этот процесс, вероятно, трудно себе представить, в какой степени секс может доминировать в жизни. В древнем мире, а во многих странах и до недавнего времени сексуальность пронизывала всю жизнь общества.

Революционная природа запрета, который был наложен на все формы внебрачной половой жизни, особенно повлияла на отношение человечества к гомосексуальности. Действительно, каковы бы ни были намерения и цели иудаизма, но именно он дал жизнь самому понятию «гомосексуализм», так как в древнем мире не существовало разделения сексуального поведения на гетеросексуальное и гомосексуальное. Это разделение сформулировала Библия. До ее появления мир рассматривал сексуальность только относительно различия в поведении активного и пассивного партнера.

Иудаизм радикально изменил этот подход. Он сделал пол объекта серьезной нравственной проблемой; он объявил, что в сексуальном плане мужчина не может заменить женщину, а женщина – мужчину; и именно благодаря этим нововведениям секс фактически стал восприниматься как взаимодействие, а не как воздействие.

Оценить степень революционности подхода, наложившего запрет на гомосексуализм и потребовавшего, чтобы все половые контакты имели место только между мужчиной и женщиной, можно только в том случае, если сначала понять, насколько широко был распространен гомосексуализм, как высоко он ценился и как широко признавался.

Исключением в этом отношении была сначала иудейская цивилизация, а тысячи лет спустя – христианская[53]. Кроме иудейской, ни одна из древних цивилизаций мира не знала запретов на гомосексуализм. Причем об этом было сказано совершенно прямо: Не ложись с мужчиною, как с женщиною, это мерзость (Лев. 18: 22). Если кто ляжет с мужчиною, как с женщиною, то оба они сделали мерзость (Лев. 20: 13).

С исторической точки зрения, отклонением от нормы была не гомосексуальность, а сексуальные ценности иудаизма.

[54]

Этические ценности классической Античности не были основаны ни на религиозных нормах, ни на каком-либо конкретном авторитете. Их более или менее обязывающая моральная сила опиралась на социальный договор, ставший мерилом чувства чести или стыда. В определенных случаях тот, кто преступил моральные нормы, мог быть обвинен в infamia (позор), что влекло за собою частичное или полное исключение из общества и лишение гражданских прав. Духовными вождями античности были не жрецы, но философы, поэты и писатели.

Римляне называли гомосексуальные отношения, практиковавшиеся с юношами, или, точнее, с эфебами (в Древней Греции – свободно рожденный юноша, обучавшийся военному делу), «греческим пороком»[55]. Они справедливо указывали на то, что в более древние времена эти отношения были в Риме неизвестны. Традиционному римскому укладу они представлялись чем-то совершенно чуждым, иноземным, и поэтому безоговорочно осуждались. Однако во времена Горация (1 век до н. э.) они все же получили определенное распространение.

Цицерон писал: «Мне кажется, что обыкновение это – любить мальчиков – происходит из греческих гимназий, где к подобным любовным делам относятся снисходительно и терпимо»[56].

Ученые спорят об истоках практики мужского гомосексуализма в классической Греции: развивалась ли она как последствие древних ритуалов инициации[57] или из-за обычая полностью изолировать мужчин от «приличных» женщин, которые были заперты и недоступны в своих gynesium – предназначенных для них жилых половинах. Мальчики, проходившие подготовку к активному участию в политической и социальной жизни города, получали образование в гимназиях, куда девочки не допускались.