Дверь открылась резко, как будто нас давно ждали. На пороге стояла скуластая девушка в майке с изображением девочки из «Звонка» и дерзко смотрела на меня снизу вверх. Роста в ней было метра полтора.

Ничего себе. Значит, Жозефинин бывший не просто отказывается съезжать, он еще и женщину привел, маленькую, но настоящую.

Воинственность моя вернулась.

– Рада познакомиться, – сказала я, хотя никто со мной и не думал знакомиться. – Вы, должно быть, хозяйка дома?

– Угу, – произнесла маленькая женщина и зачем-то распустила хвостик, в который были собраны ее темные волосы. Получились две девочки из «Звонка». – А вы?

Настоящая хозяйка квартиры, Жозефина Геннадьевна Козлюк, понуро молчала, согнувшись почти пополам, и смотрела в сторону.

– Я часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо, – представилась я, сгоряча перепутав Фроста с «Фаустом».

– Ах ты дрянь! – закричала вдруг полутораметровая Жозефине. – Подружку уже привела!

Жозефина быстро-быстро заморгала и сделала два шага назад. Маленькая женщина села на корточки и зарыдала.

– Пойдемте в дом, – попыталась я урезонить обеих. – Поговорим там напрямую с человеком, который клеил обои. Это же, в конце концов, дело семейное. Да и как-то не круто мужчине прятаться в глубине пещеры, пока мы в коридоре разборки учиняем. Или его дома нет?

– Он Дарья, – сказала Жозефина первые слова с тех пор, как мы вышли из такси.

– Что Дарья?

– Человек этот – Дарья. Который обои, – уточнила Жозефина. – Она не мужчина. Она вот сидит.

И указала на плачущую маленькую женщину.

– А-а, – произнесла я, как будто именно этого и ждала. – Тогда ясно. Человек-Дарья. Но сути это не меняет вообще-то. Давайте все встанут с пола и пойдут разговаривать как взрослые люди? Я, кстати, сестра Жозефины, а не подружка. Если вам, Дарья, интересно.

Дарье было интересно. Она встала на ноги – общий рост, правда, сильно не изменился – и гордо шмыгнула носом:

– Антонина, что ли? И ночевала она у вас?

– Именно так, – наполовину соврала я и вздрогнула: в ноги мне ткнулось что-то гладкое, горячее и вибрирующее. Оказалось – огромная лысая кошка. Она была розовая, ушастая и глазастая и хотела ласки, все терлась об ноги. Превозмогая ужас, я погладила ее по спине. Ощущение – будто глажу живой замшевый диван.

Ну что ж, байкер оказался женщиной, кошка – лысым диваном, но в целом все не так уж плохо. Узнав, что я ей не конкурентка, а Жозефине не любовница, Дарья приободрилась и согласилась на переговоры. Девушки пошли на кухню беседовать, а мы с кошкой сидели в единственной комнате на диване – слава богу, не замшевом, а обычном, синем, икейском. Каждая стена в комнате была поклеена разными видами обоев, совершенно между собой не сочетающимися. Кошка грелась об меня, топтала тяжелыми лапами мои колени и что-то пыталась доказать утробным мяуканьем.

– Что, у тебя тоже жизнь не удалась? – спросила я.

– Мрау, – поделилась кошка, и светло-серые глаза ее были полны печали.

С кухни доносился звонкий голос Дарьи и изредка – низкое бормотание Жозефины, которая явно не была сильна в выяснении отношений.

Наконец обе вернулись. Дарья – заплаканная и грустная, Жозефина – смущенная и бледная, но вроде довольная.

– Я пойду собирать вещи, – сказала она.

– Ты? – удивилась я. Вроде бы миссия имела противоположную цель.

– Дарья просит время до сентября, чтобы найти квартиру и съехать. Я согласилась. Поживу пока в Белогорске у родителей.

– Так на работу добираться неудобно!

– Можно подумать, отсюда удобно, – возразила Жозефина.

Дарья вскинулась и демонстративно проследовала в ванную. Кошка, побежавшая было к хозяйкам, снова прыгнула мне на колени. Наверное, я казалась ей островком стабильности в море человеческих драм.