– Вы думаете, я правда смогу изменять мир? – тихо спросила она, скорее обращаясь к себе.

Марта склонила голову набок и посмотрела на Адель, будто изучая. Наконец сказала:

– Сможешь. Каждый может, если уж на то пошло.

– Каждый?

– Конечно, – фыркнула пани Марта. – И выдумщики, и остальные люди. Первым легче, они уже подозревали, что все не так просто, другим же нужно как-то до этого дойти. Но жить по чужим законам иногда удобнее, тебе не кажется? – Марта задумчиво провела пальцем по ободку кружки. – Даже выдумщики порой отказываются от своих талантов. Иногда слишком страшно, когда все зависит только от тебя. И тогда некоторые уходят… Уходят…

Старушка мотнула головой, прогоняя воспоминания, и улыбнулась Аде.

– Что-то ты меня весь день заставляешь погружаться в прошлое. А почему ты не ешь?

– Не могу больше, спасибо. – Ада решительно отодвинула тарелочку с остатками шоколада. От количества съеденного и сладкого чая глаза начинали слипаться.

– О, да, тебе, девочка, пора домой, – пробормотала пани Марта. – Перезанималась ты сегодня.

– Но я вообще ничего не делала, – сонно ответила Ада.

– Ну как не делала? А кто целое поле выдумал? – покачала головой старушка. – А ну-ка иди домой и отдохни как следует.

Адель с усилием поднялась и пошла в коридор одеваться.

– Только не забывай меня. – Старушка вышла за ней и стояла, прислонившись к косяку, наблюдая за Аделью. – Да рассказывай мне иногда, как там Лаура и ваше обучение, хорошо?

– Обязательно, – заверила ее Ада.

Все-таки Марта волнуется, как будто не доверяет Лауре. Хотя кто бы ей стал доверять с таким обучением, мстительно подумала Адель. Помахала рукой старушке и пошла к себе, наверх. Перед дверью замерла и прислушалась. Вот бы мама уже легла спать, а то ведь опять ругаться будет.

Но в этот раз мать ничего не сказала. Молча открыла дверь и пошла на кухню. Ада задумалась, может быть, она что-то забыла? К брату они идут только через несколько дней, день рождения у мамы летом. Тогда почему она в таком состоянии?

Ада быстро скинула ботинки и пошла вслед за матерью.

Та стояла у окна, прижав тонкие руки к груди, и что-то тихо бормотала себе под нос. Лицо почти полностью было отвернуто от Ады, но на фоне снега на улице было хорошо видно, как сильно осунулись щеки, как выступили скулы, а кожа словно потемнела.

Ада хотела спросить ее, что случилось, но тут поняла, что мать разговаривает по телефону.

– …Сильно хуже. Говорят, увеличили дозу лекарств, теперь он все время спит. Не знаю, правда не знаю! – Ее голос сорвался. Она помолчала, видно слушая собеседника. – Я не хочу ей говорить, Даша только расстроится. Она и так сама не своя последние дни, какая-то возбужденная, постоянно сидит в комнате и учится. Я не хочу, чтобы что-то случилось… и с ней. Я просто… Я не…

Ада почувствовала, как в горле образовался комок. Она быстро сглотнула, но он никуда не делся, а, казалось, только увеличился.

– Мам? – неуверенно позвала она.

Та резко обернулась и испуганно посмотрела на Аду, словно не ожидала ее тут увидеть.

Что-то пробормотала в трубку и бросила ее на подоконник. Села на край стула и жестом указала Аде на соседний.

– Что случилось?

Мать положила руки на стол, сцепила их так, что побелели костяшки пальцев, и сильно вздохнула.

– Марку стало хуже.

– Но все же было хорошо.

– Нет, не было. Просто я думала, зачем тебе об этом знать?

«Может, потому, что он мой брат!» – хотела сказать Ада, но промолчала. Сейчас не время для споров. Она ждала, что скажет мать, но та молчала.

– Насколько хуже?

– Настолько, что ему сильно увеличили дозу лекарств. Так что, думаю, тебе не стоит ехать к нему в пятницу.