– Вы так уверены, что слухи о вас положительны? – девушка не могла долго молчать и съязвила.

Я посмотрел на нее, и она тут же опустила глаза в пол.

– Напротив, я уверен, что большая часть слухов обо мне скверны. Однако то, что я подвергаюсь этим слухам, мне уже льстит. Я бы даже сказал, что я польщен, – я позерски наклонил голову в ее сторону, всем видом показывая, что жду ответ, на которой мне есть что ответить. Ответ не заставил себя долго ждать («С ее то характером!» – подумал я):

– Интересно, почему?

– Сплетни рождаются только из-за интереса к личности или же зависти. Разве это не должно мне льстить?

– А что с вашей рукой? – Виктория Алексеевна отвела удар от дочери.

– Ничего серьезного, – я улыбнулся и перевел тему: – Виктория Алексеевна, позвольте мне пригласить вашу дочь на танец. Я думаю, она не будет против, – я не отводил глаз от Натальи

– Не будет, – не дождавшись ответа матери, сказала она.

Я посмотрел на ее матушку, и та одобрительно кивнула.

– Удачи, Максим! – сказал я с усмешкой товарищу, на что он ответил кивком и с серьезным видом, будто не поняв, что я имел в виду, продолжил беседу с Викторией Алексеевной.

Мы направились в зал и, пока шли, Наталья неловко молчала, лишь изредка любезно кланялась, приветствуя знакомых гостей. Она чувствовала мою уверенность и должна была ответить тем же.

– В каких танцах вы сильны, Александр Юрьевич?

Забавно, откуда она знает мое отчество? Я посмотрел на нее, мои губы скривились в подозрительной улыбке. Кажется, она поняла свою оплошность и неловко отвела взгляд в пол, отведя локоны своих волос за ухо. «А она не так глупа, как мне казалось».

В свою очередь, я не знал ее отчества, и мне пришлось обойтись без лишней любезности.

– Я танцую абсолютно все… Даю вашему желанию выбор.

– В таком случае – мазурка.

– Принимаю.

Весь танец мы молчали, а в момент сближения я крепко прижимал ее к себе. Так, что порой ей было тяжело вздохнуть. Я ощущал ее прерывистое дыхание, она ощущала мою грубость и настойчивость. Все это было похоже на войну, битву стихий, но никак не на обычный танец, который наблюдали все вокруг. Окружающие нас пары были однодневными мотыльками, когда мы целым вулканом и каждый раз, когда мы прижимались, вулкан извергал лаву, и будь в действительности это так, то мотыльки бы летели на наш свет, но тут же сгорали. Когда танец закончился, я поцеловал ее руку и незамедлительно направился в сторону выхода. Она была явно не готова к такому развитию событий, и это играло мне на руку. Ведь если ты хочешь взять вверх над человеком, то он никоим образом не должен ощущать себя в своей тарелке.

Остановившись у двери, я осмотрелся и увидел лестницу, ведущую на второй этаж. Я не торопясь поднялся по ней в надежде найти комнату и уединиться. Такую комнату я нашел. Прохожу без стука. Она пуста. В ней мрачно и, кроме тусклого камина, ничего не освещало ее. Тут были полки с книгами, пианино, диван и два кресла со столиком.

Складывалось ощущение, что сюда приходят, чтобы отлучиться от этого мира и увязнуть в своем.

Я пододвинул два кресла друг к другу. На одно положил свое туловище, на другое – ноги. Было весьма удобно. Мои глаза остановились на столике. Он был не простой – двухъярусный. На нижнем ярусе были бутылки и четыре стакана с каждой стороны. Взяв одну из бутылок, я откупорил пробку и налил себе немного в стакан. Это было вино.

Атмосфера была захватывающая: я один в комнате, легкий хруст слышался из камина, безмятежные огоньки будто грызли древесину, а отголоски теней бегали по комнате, и, лишь иногда, из камина слышался резкий треск и пара искр вылетали в какой-то непонятной надежде и тут же гасли.