– Ева, куда ты так помчалась.

– Бобби? Я хочу успеть покурить, чтобы проветриться, – улыбнулась я, закуривая. – Хочешь?

– Нет, я уже курил на этой неделе, – пожал плечами Бобби. – Ты звонила Джорджу?

– Да, звоню и пишу каждый день, но он не отвечает, – огорченно ответила я.

– Тебе стоит прекратить попытки, – кинул он, как будто, между прочим, переминаясь с ноги на ногу.

– Если хочешь что-то мне сказать, то говори прямо, не тяни. Мы же друзья, Бобби, – требовала я.

– Хорошо, Ева, как знаешь. Я больше не хочу смотреть на эти попытки поговорить с ним, тебе это не нужно, поверь мне… Слушай…– он взглянул мне прямо в глаза. – Он изменяет тебе в том смысле, в котором ты не готова, – рассказал Бобби.

Я открыла рот от удивления и рассмеялась.

– И давно ты знаешь об этом?

– Ты в порядке?

– Конечно, теперь мне все ясно, продолжай.

– Впервые я увидел его в феврале. Я говорил ему, что нужно рассказать тебе правду, но он предпочел молчать. Сказал, что ты должна сама все понять, если вы перестанете видеться, а потом он прибавил свое мерзкое поведение к этому всему, – выдал Бобби.

– Жестоко как-то, не находишь, – не желая слышать ответ сказала я. – Я так понимаю, что мы с ним больше не встречаемся. Хотелось бы знать с какого момента я перешла в разряд назойливых, неприятных девок, – я снова засмеялась, чувствуя нотки истерики. К горлу подступали слезы, огромный комок, мешающий говорить, перекрывал поток слов.

– Возможно, он уже с тобой расстался, но этого я не знаю, но прошу тебя, не пиши и не звони ему больше. Он должен сам сказать тебе об этом, я заставлю его поговорить с тобой нормально. Хотя бы сделай вид, что тебе все равно, пусть не думает, что ты с ума сходишь. И… Прости меня. Это должно было произойти не так, – обнял меня Бобби.

– Конечно, я поняла тебя. Ты ни в чем не виноват. Ты знаешь… мне нужно пройтись, я пойду домой, скажи Кэр, что мне позвонила мама или что-нибудь правдоподобное, что заставило бы меня уйти без вас.

– Ева, до твоего дома десять кварталов и уже поздно. Постой! – крикнул Бобби, но я уже с шага перешла на бег. Он не решился меня догнать, он знал, что я не позволю ему себя утешать.

Естественно, я не сдержала обещание и весь путь домой я набирала номер Джорджа, но натыкалась на гудки, ударяющие меня словно железные прутья, оставляя болезненные синяки на гордости, а потом на сообщение о том, что телефон выключен. Поэтому я закидала его голосовыми:

«Ответь мне, нам нужно встретиться»

«Я люблю тебя, ответь»

Люди всегда разрушают то, что любят больше всего.

Оскар Уайльд

17 марта 2004 г.

В вакуум, созданный мной для ограждения от мира для молчаливого и слезливогосожаления себя, ворвался звонок, звонок Джорджа.

–Ева, это я… – не дождавшись ответа и с полной уверенностью, что я его узнала – он продолжил. —Ева, чего ты хочешь? – абсолютно спокойно задал вопрос Джордж.

– Что ты имеешь в виду?

– Только то, что спросил, – настаивал он.

– Тогда ни-че-го. Уже ничего, – ответила я и с огромным удовольствием повесила трубку. Он не перезвонил.

Прошла уже неделя с того момента, как я узнала, что мои отношения были фикцией, что последние месяцы были наигранными, глупыми и наивными. После того, как я два часа просидела на лестнице дома, обнимая колени, чувствуя, как по щекам стекали слезы, прожигая шрамы на коже, я решила, что слезы излишни, что мама этого не узнает, и что я не развалюсь по частям. В глубине души, где-то на дне колодца я верила, что ничего не кончено, что это было что-то настоящее. Я сделала огромное усилие над собой, перестала доставать Джорджа сообщениями и нырнула в учебу, а он в принципе и не отвечал. С Бобби я с последнего разговора не виделась, я посещала только занятия, секции и библиотеку. Я старалась держаться плана, не думать об упущенном, улыбаться, когда нужно и надеяться, что все изменится к лучшему. Вот так меня застала Кэр, направляясь на урок литературы.