После рождественского ужина на пороге оказалась Кэр с леденцом во рту и держала что-то в руках.

– С рождеством, красавица! – прокричала Кэр и дернула хлопушку, – Бобби передал их мне только что, они твои,– она отдала мне каллы, белые, как крылья ангела, сверток, в котором была книга и улыбнулась слишком искренне.

– Спасибо, Кэр. Я не верю! Он запомнил, – воскликнула я. – И тебя с рождеством, карамельная девочка.

– Как ты вообще их переносишь? Никчемные цветы, – скривилась Кэр. —Не то, что розы или лилии, например. Там, кстати, карточка. И, кстати, нам пора, одевайся.

– Они пахнут безмятежностью и чистотой, я их очень люблю.

– Они же ничем не пахнут, Ева, – вопросительно посмотрела Кэр.

– В том то и дело, в том то и дело, – я вдохнула любимый аромат.

«Я помню, а ты помнишь? С рождеством, детка. Я скучаю по тебе каждую минуту каждого дня».

Еще в августе, до того момента, как меня снесло в пучину страсти к этому человеку, Джордж спросил мимолетно какие цветы я люблю, но предупредил, что банальности в счет не идут.

Кэр вместо прогулки с девочками выбрала провести всю ночь с Бобби, уж я-то могла ее понять. Бобби отвез меня к Мише. А вот уже мы с Мишей, Сарой и Софией отправились на фотосессию в красных шарфах, ловили снежинки языком, делали снежных ангелов, слепили пару снеговиков и сделали штук триста фотографий, не пропуская ни одного Санты на улице.

15 января 2004 г.

Свершилось. Отец Джорджа за завтраком, читая любимый журнал October и выпивая чай, непринужденно произнес.

– Я думаю, что пришло время освободить тебя. Ты выполнил все, чего я хотел.

– Наконец-то, дорогой, – выдохнула с облегчением мама Джорджа и поцеловала мужа в щеку.

– Тогда не ждите меня сегодня рано, – выпалил Джордж.

– Завтра тренировка, ты не забывай об этом, – провокационно посмотрел Брюс.

– Поверь мне, я помню, папа, – выходя из-за стола, жестко ответил Джордж.

Сидя на французском, ловя каждое слово мисс Патерсон, я мысленно переносилась в Париж будто слыша Эдит Пиаф на маленьком балкончике напротив Эйфелевой башни. Я даже не заметила, что занятие закончилось.

– Ева? Ева?! Обед! Ева, есть идешь или ты просидишь здесь все время? – разбудила меня Миша, помахав рукой перед лицом и слегка встряхнула за плечи.

– Уже все закончилось? Я зависла… – оправдывалась я.

Джордж: Детка, наконец-то свобода, после школы я зайду за тобой.

Я: Неужели свершилось. Я не верю.

– Девочки, дааа! – закричала я, вскинув руки вверх и вскочила со стула.

У Джули выпал кусочек сэндвича изо рта, а Сара с трудом удержала сок в руке, неприятно было бы получить виноградные пятна на желтом свитшоте с единорогом.

– Похоже тюремное заключение Джорджа и передачки сквозь решетку закончились, – усмехнулась Миша.

– Я надеюсь ты не забыла про дополнительный французский по четвергам, а сегодня четверг, – выпивая йогурт, спустила меня с небес София.

– Софииия…Вот черт, совсем вылетело из головы, – расстроенно я вернулась на стул. – Хотя… Я все должна успеть и в библиотеку, и французский, и отметить освобождение, – я гордо улыбнулась.

Я: Сегодня у меня французский. После школы библиотека, потом занятие, давай в 18:30 в кофейне.

Джордж: Французский. Хорошо. Понял. Поговорим вечером. Целую, детка.

День просто пролетел, словно на ковре самолете, а вот французский будто тянулся, как расплавленный пластик.Впервые я мечтала сбежать с французского. На улице меня встретили летящие с неба хлопья снега, невесомые и воздушные, будто частички облаков опускались вниз. Казалось, что все вокруг остановилось, что время текло в обратную сторону. Я побежалав кофейню со всех ног. Когда до двери осталось буквально метров пятьдесят телефон разразился звонком, и я встала на месте, покрываемая облаками.