В августе Майло резко отказался от еды и воды, мы быстро среагировали, но, к сожалению, он не выжил. Лионель был со мной и держал за руку, только за тот момент я ему благодарна.
– Ева, дочка, я не хочу больше видеть собак в доме. Я не вынесу еще одной потери, – мама была категорична сразу после кремации.
В начале сентября Лионель приехал за мной на работу на машине, у которой капот буквально согнулся пополам наверх, бампер цеплялся за дорогу, а пассажирскаядверь открывалась только изнутри и «приятно» скрипела. Опять, снова – как не назови, но это произошло!Я улыбнулась, села в это чудо и подумала: «Столько аварий, а он все еще жив. Вот везунчик». Даже музыка не заглушала моих криков уже внутри по дороге домой, мне показалось, что на меня поглядывали из других машин или им нравился дизайн капота. Я была настолько зла, что если бы мы были в мультике, то пар из ушей разорвал бы голову или взорвал магистраль. В тот же вечер я собрала все его вещи, вплоть до зажигалок, которые он забывал на каждом шагу. Лионель стоял у двери и просил остановиться. На самом деле его скудная жизнь убралась в небольшую сумку, как и все его достоинство. С утра на следующий день мы молча ехали до работы с сумкой на заднем сиденье.