реанимацией, привела молодого врача Катерину Усольцеву. Показала ей, как надо мне разрабатывать суставы, делать зарядку. Катерина стала приходить каждый день ближе к обеду, стала бороться с моей контрактурой. Помогала во всем, еще один добрый и значимый для меня человечек. В 2018 году я попрошу ее вспомнить то время и написать обо мне. Вот что она написала.

«Так получилось, что после некоторого перерыва в учебе меня направили в отделение реанимации. На утренней планерке обсуждали пациентов, их состояние за прошедшую ночь, доходят до номера 1 (по номеру кровати) – в ответ: без изменений, стабильно. Вижу историю болезни номер 1 – папка в высоту примерно 25 см. Заведующая рассказала, что поступила почти два месяца назад пациентка, состояние тяжелое. Два месяца в реанимации! Почитала историю болезни, а все началось с обычной простуды, а потом… аж страшно представить.

Войдя в ту самую палату, я увидела женщину с выбритой головой, к ее шее тянулась труба от аппарата ИВЛ, и звук этого аппарата на всю палату. Приступили к осмотру пациентки, все по схеме, пальпация, аускультация, и так смотрят несколько врачей подряд, а пациентка покорно лежит, ни звука. Как правило, такие пациенты в реанимации лежат без сознания. Подходишь, проводишь осмотр. А здесь на тебя смотрят два больших глаза (первое время я даже побаивалась подходить), причем нет ни злости, ни безразличия, а такое часто видишь, во многих глазах (а осмотры проводятся несколько раз в день), а только мольба и смирение. Состояние Виктории (честно, даже отчества не знаю) менялось каждый день. Что только не было. И температура, и боли бесконечные, плохой анализ крови, мочи, появились хрипы и много чего. Уйдешь в обед, вроде нормально все, а утром на планерке узнаешь: вечером и ночью ей было плохо. Количество проведенных осмотров всех возможных врачей, медицинских манипуляций, в том числе замен трахеотомической трубки, ультразвуковое исследование,

эндоскопий, рентгена и прочее, было очень много, и все это она смиренно выдерживала, с достоинством перенося все тяготы, свалившиеся на нее. Честно, я бы сдалась, если бы была на ее месте. В один день превратиться в человека, который не то что ходить не может, а не может самостоятельно дышать, – это очень страшно.

Видела я это заболевание в первый раз за всю свою учебу в меде. Меня это зацепило, поискала в интернете. Поняла, что без физической реабилитации никуда. Это, можно сказать, основной метод восстановления. Люди восстанавливались, начинали ходить, писать. Тогда и появилась идея делать массаж и гимнастику, хоть как-то помочь ей. Потому что как врач понимаю, что без движения возникнет атрофия мышц, а восстанавливать это будет очень сложно. Со вторым ординатором, Настей, начали делать массаж, гимнастику. Эти «восковые» ноги и руки невозможно забыть. Сопротивление сгибанию было такой силы, что приходилось упираться в кровать или в пол, чтобы хоть на несколько сантиметров попытаться согнуть ногу в суставе. Также застыли руки, веером пальцы. Каждое движение доставляло боль больной. Опух указательный палец. Из-за трубки аппарата ИВЛ Виктория не могла сказать ни слова, когда ей больно, то все выражали ее глаза. Не привыкли мы оценивать ту или иную эмоцию человека, смотря ему в глаза, обычно прямо скажут, но не в этом случае. Порой делаем сгибания, а потом вдруг посмотрим на Викторию, и сразу понятно становится, что ей очень больно. Старались делать все возможное: разработка суставов, растяжка сухожилий. Не знаю, был ли толк в наших занятиях, но мы верили в успех!