Но, поскольку летописец часто рисовал картину противоположного характера, В. В. Луговой признает, что «в экстраординарных случаях (в моменты бедствий и возмущений) они (веча – примеч. мое. – И. М.) являли собой неуправляемую стихию, толпу, кричащую на разный лад».[149] Интересно отметить, что и упорядоченное, и стихийное собрание автор, не сомневаясь, называет вечем. Это означает, что регламент, который характерен для «обычного» веча, зачастую не соблюдался, но решение все-таки принималось и имело законную силу. Другими словами, различия в процессе формирования приемлемого для всех решения не влияли на его законность.

Относительно процесса принятия решения позиции исследователей во многом сходны с теорией «упорядоченных» и «неупорядоченных» собраний. Основываясь на фрагментах берестяных грамот с написанными на них именами, некоторые авторы делают вывод о возможном голосовании при помощи своеобразных берестяных «бюллетеней». «В условиях вечевого строя органы власти в Новгороде были представительными, – отмечает В. Л. Янин, – избирались посадники и тысяцкие, архиепископы и архимандриты, кончанские, уличные и купеческие старосты, сотские. Возможно, одно из свидетельств таких выборов и дошло до нас…».[150] По мнению Н. Л. Подвигиной, «вряд ли при широком распространении грамотности в Новгороде важные вечевые решения принимались… примитивным способом. Это наверняка должно было происходить организованно, возможно, и путем голосования».[151] Можно согласиться с автором по поводу грамотности новгородцев, но трудно предположить, какие еще организованные способы принятия решения на вече, кроме «возможного» голосования, имеет в виду Н. Л. Подвигина. Иные варианты, которые большинство авторов рассматривает как реальные и очень распространенные (например, вооруженное столкновение вечников), вряд ли можно отнести к организованным способам.

Думается, что сама практика вечевых собраний противоречила идее бюллетеней.

Во-первых, изготовление достаточного числа бюллетеней требовало времени, а веча могли собираться «наутро» или сразу по возникновению проблемы.

Во-вторых, должно было сохраниться большее количество грамот с именами. Но материальных носителей, свидетельствующих в пользу данного взгляда, явно недостаточно. Его сторонники сами указывают, что археологические материалы дают лишь «некоторые основания»[152] считать возможным голосование бюллетенями.

В-третьих, трудно себе представить вече «на поле», в котором участники пользуются бюллетенями.

Кроме того, голосование при помощи бюллетеней предполагало существование определенной избирательной системы. Это, в свою очередь, делало бессмысленным многодневное обсуждение проблемы: если существовали бюллетени, достаточно проголосовать, чтобы снять вопрос. Еще менее логичны случаи «кулачного» решения вечевых проблем.

Вряд ли стоит связывать процедуру голосования на вече с бюллетенями. Более того, само голосование часто рассматривается как атрибут более поздней стадии развития государства, а до этого, как заметил М. Н. Петров, «голосований в нашем смысле слова не производилось».[153] Безусловно, если трактовать понятие голосования предельно широко, включая в некую «открытую форму голосования», предложенную А. В. Белоновским, поднятие рук, возгласы, «силовые приемы, в том числе кулачным боем, потасовкой между размежевавшимися группами»,[154] то любое движение можно счесть голосованием, но это совершенно неверно.

Если князь, предложенный вечникам, был популярен у общины, проблем, как правило, не возникало. Но как решался вопрос, если горожане не отдавали явного предпочтения никому из претендентов? Учитывая, что «порядок вечевых собраний уже сам собой показывает, что для определения вечевого решения не мог быть применяем счет голосов»,