Кажется, он все-таки ранил этого, обоерукого. Но топоры сказали: с-с-сса! И тьма стала кромешной…

Бранивой, которого нурманы звали Брандом, увидел, как упал Свейни. Противник с двумя топорами медленно перешагнул его и взмахнул оружием.

– Я Бранивой из Рарога![31] – крикнул бывший трэль, а до того бывший воевода бодричей и медленно поднял секиру.

– Синфьетли! – прошипел обоерукий и, не останавливаясь, стремительно атаковал…

Эорвис сражалась со спокойной усмешкой на лице. Рядом гремела сталь. Сигурни схватилась со вторым халогаландцем.

Этот Рагнвальд оказался непрост. Даже без щита он не уступал Эорвис в бою на мечах.

«Спасибо, Сигурни, – подумала воительница, принимая очередной удар оковкой щита, – твой топор заставил его бросить щит!» Эорвис сделала быстрый шаг, заходя к ярлу с незащищенного бока. Нога отозвалась резкой болью. «Только не сейчас!» – подумала женщина, нанося один за другим три быстрых удара…

Рагнвальд начал уставать. «Эта сука, похоже, сделана из железа!» Он никак не мог пробиться сквозь ее защиту. Такого мастерского владения мечом ярл не встречал и у мужчин.

«Ничего! – он ускользнул от очередного коварного выпада. – Должна же ты ошибиться, подстилка!»

Сигурни ловко пригнулась, пропуская над плечом лезвие топора. Факел в левой руке Торфина едва не угодил ей в лицо. Она крутанулась на пятке, снова ускользая, и ударила в ответ. Здоровяк удивленно вкрикнул. Меч Сигурни вспорол ему бедро…

Топоры врага пели песнь смерти. Бранивой спокойно уклонялся, изредка отбивая самые опасные удары обухом секиры. Мощный обнаженный торс славянина блестел в кровавых сполохах пламени. Вновь став воином, Бранивой ждал своего мгновения…

Когда клинок врага пробил ее кольчугу, Эорвис даже не вскрикнула. Багровые тени заметались по стенам. Несколько ударов сердца ничего не происходило. Потом…

Рагнвальд нашел-таки лазейку в защите безумной валькирии. Вот она чуть опустила меч, собираясь атаковать. Край щита пошел вбок.

– Получай! – вскричал он, чувствуя, как меч разрывает плетение стальных колец! Затем… что-то вдруг вспыхнуло в левом глазу ярла! Он попытался отдернуть голову, но ее словно держало. Рагнвальд скосил правый глаз и увидел… торчащий из его собственной головы клинок! Клинок резко провернулся и… ярла Рагнвальда не стало…

Торфин обезумел от ярости. Воздух выл под ударами его топора, но проклятая ведьма была неуловима. Воин зарычал, как медведь, которого разбудили среди зимы. Его топор снова устремился вниз… но тонкий бабский клинок внезапно вонзился в левую руку Торфина. От боли воин выронил факел, и пламя, зашипев в луже крови, погасло. Торфин, мгновенно ослепнув, еще несколько раз наобум рубанул топором. Тщетно! Но вдруг он увидел… Глаза ведьмы! Они светились в темноте!!! Воин взвыл от ужаса и попытался ударить проклятое чудовище. Глаза погасли… Чтобы вспыхнуть сбоку! Удара в шею Торфин не почувствовал…

Бранивой дождался своего мига… и шагнул прямо под топоры. Враг не успел ничего сделать. Его руки судорожно дернулись, выпустив оружие. Секира Бранивоя разрубила тело обоерукого от паха до грудной клетки…

Славянин вырвал оружие из тела убитого и оглянулся. На стене, кроме него, оставался только один воин, совсем еще мальчишка. И он был из своих… «Да, теперь это свои! – подумал Бранивой. – А, здесь все кончено…» Зато внизу, под стеной, бой продолжался с все нарастающей силой. «Видать, немало их смогло прорваться!» Славянин махнул рукой юному хирдману и направился к ближайшему спуску.

Сигурни посмотрела вслед великану и нехотя вернулась в башню. Она не могла оставить Эорвис одну…