Едва держащийся в воздухе водный закричал – глухо, страшно, отчаянно. Поток воды, словно вывернутый из гигантской бочки, обрушился на пылающую улицу, на миг прибивая пламя к земле. Но в этот краткий миг еще кучка людей сумела выскочить из огненной ловушки и со всех ног рвануть прочь от деревни.

– Не их! Златку! Верни мне Златку! – в дымном черном занавесе метался обезумевший огненный.

Пламя над деревней начало разрастаться, становясь больше, больше… и буйным оранжевым ветром метнулось следом за убегающими к лесу людьми. Волокущий на себе двух девчонок, Гнат отчаянно вскрикнул и упал, прижимая мелких к земле.

– Кинь ее, кинь! – шептала Радка, а малышка Горпынка только мелко тряслась и икала от ужаса.

Настигающее пламя взвыло, спину обдало жаром, так что скрутились, занимаясь дымком, волосы на затылке, Гнат вжался в землю… сверху свалилось что-то тяжелое, твердое, холодное… краем глаза Гнат увидел серебристо-стальное крыло… и накрывший их собой юный змей поднял навстречу приближающемуся пламени тонкую, как слюдяное окошко, ледяную защиту. С похожим на хохот ревом пламя взвилось над четырьмя детьми – одним драконьим и тремя человечьими – и с глухим гулом опало, мелкими кострами догорая в черной золе.

Дракончик еще некоторое время стоял растопырив крылья. А потом плюхнулся на хвост, закрывая морду крыльями и глухо рыча от боли. С двух сторон из-под края перепончатого крыла высунулись чумазые детские мордашки.

– Слышь, змеюкин! А деревня-то наша… где? – прохрипел наконец Гнат и закашлялся, поднимая клубы золы.

Они сгрудились на полоске уцелевшей зеленой травы, а перед ними, будто очерченное резким взмахом карандаша, тянулось сплошное черное выжженное полотно. Деревни не было. Совсем. Ни крепкого тына, ни площади с резным столбом, ни хат… Только на спекшемся черном холме, запрокидывая длинную гибкую шею, протяжно ревел черно-красный дракон:

– Златка-а-а!

– Златка! Батько! Они… Это все ты! Ты виноватый! – Выглядывающий из-под крыла водного змееныша мальчишка вдруг заорал и ринулся к огненному дракону, подняв кулаки. И врезался в подставленное серебряное крыло. Из горла водного дракончика вырвался хриплый вздох, по обожженному крылу прокатилась длинная судорога.

– Ты… должен его простить, – ломким от боли голосом выдохнул дракончик. – Он… хотел всех спасти.

– Простить?! – заорал мальчишка, едва не повисая на подставленном крыле. – Он нализался смолы, и он… он сжег нашу деревню! Он убил мою сестру! Он убил батько!

– Он… не хотел, – заворачивая мальчишку в крыло, так что тот не мог даже двинуться, тихо сказал водный дракончик. – Он хороший, он… правда… Он хотел помочь! Хотел помочь! – как заклятье повторял дракончик, а его черно-красный брат крутился на холме, поднимая когтистые лапы, и потерянно твердил:

– Златка, ну как же так! Как так, Златка?

Серебристо-стальной дракончик летел в закатном небе. Летел, то и дело проваливаясь в воздухе чуть не до самых верхушек деревьев и снова выравниваясь, старательно и размеренно работая крыльями. Ему надо было долететь. Найти Великого Водного и уговорить его предоставить уцелевшим жителям деревни землю… и на обзаведение… и не загонять их в долги до конца жизни их собственной и их детей… Он должен о них позаботиться. Он теперь за них отвечает.

– Айтва-ара-ас! Айтварас Жалтис! Где ты, мелкий? Айтва-ара-ас! – над горизонтом пронесся громогласный рев и стремительный черно-красный силуэт прорезал багряное закатное небо, налетел, закружил…

– Чего ты на меня уставился, будто змея Шешу увидел? – криво ухмыльнулся Татльзвум Ка Рийо. – Что, выдохся совсем? Нельзя быть таким… хлипким. Ты ж змей! Ну давай помогу… – огненный подставил хвост, предлагая опереться на него грудью. – Невеселый у нас полет вышел, верно? – пробурчал он, отводя глаза. – Жалко Златку, – тоскливо добавил он. – Где я еще такую найду, златокосую? Ну да что ж поделаешь… бывает.