Нашли друг друга в интернете,
Язык молчал, нет прежних слов,
Стихи не к месту были эти.
Глаза в глаза признаться смело
Тогда казалось невозможно,
Теперь, как поздно, расхотелось,
Да и признанье стало ложным.
Горячий блин да с пыла, с жара
Куда вкусней, а вот холодный
Не нужен он и даже даром,
Конечно, если не голодный.
Так и стихи полны страстями
И тронут сердце, греют душу.
Как три десятка между нами,
Вполуха будешь молча слушать.
И хорошо, что ты не знала,
Что для тебя я сочинял
Могло что быть, что не бывало,
И слёзы горькие ронял.
Ах, боже! – ты не восклицала,
Читая ранних сочинений,
И мне упреков не досталось.
Как жаль! – скажу я тем ни менее.
Цветы теплиц
На диком поле травы,
А вовсе не сорняк,
В саду их жгут отравой
Везде, где есть очаг,
Выпалывают с корнем,
Ругают на чем свет,
Червей компостных кормят,
В саду им места нет.
А в поле эти травы
В душе родят восторг,
Зеленые муравы
Степей, лугов и гор.
Так и поэт любитель
Сорняк, плевелы сорта,
Мешает цвесть элите,
Пьет соки у когорты.
Глупцы и графоманы,
Невежды, самоучки
Мешают неустанно
Известной светской кучке.
Залить бы это поле, —
Поэтов из народа, —
Асфальтом черным, что ли,
Чтоб не слыхать их сроду.
Так говорит в Столице
Цвет общества особых,
Саморекламы лица
Самовлюбленной злобы.
Друг друга сладко хвалят
Бесстыдно льстивым тоном.
Цветы теплиц!.. Как жаль их,
Отнятые от корня, завянут по салонам…
Фальстарт
«Сынок, приехал!.. Ну-ну, входи, входи.
Ты не один? И что, так и входите оба» —
Меня слегка обняв, уходит стол рядить,
Щи, чуть хлебнув, не скисли ли? на пробу.
Бросаю сумки враз, и в комнату: скучаю!..
Всё так же здесь, назад, как год оставил,
Картинка на стене: над морем хлопья чаек,
Василий Теркин в гипсе и вишенка в оправе.
«Поди сюда, сынок, знакомиться с невестой,
Чего оставил девку со мною для смущенья,
Садитесь под окошко, твоё здесь было место,
А я пока поставлю на стол вам угощенье»
«Володя, мне с дороги в другое бы одеться» —
И в комнате исчезла, задернув плотно шторы.
Душа поёт отрадно, с волненьем бьётся сердце,
Ищу в глазах у мамы поддержки, приговора.
Галина в мини-юбке, в помаде яркой губы,
На стул к столу садится и ноги в перекрест,
Закуривает сразу, не вызов ли? Как грубо!..
И огонек у мамы в глазах любви исчез…
Улыбка через силу: «За встречу выпьем, дети,
Вам счастья пожелаю, детей и долгих лет!..» —
Три года как минуло, слова я помню эти,
А на душе глубокий не зарастает след…
А счастье, может, было, и сын родился: Саша.
Мог быть пролог получше, но хуже эпилог:
Бог души свел, похоже, разрушить судьбы наши,
Старт дал любви, надежде, а позже не помог…
Судьба река
Смотрю на собственную жизнь,
Как ручеек рожден вначале,
Мне память скажет, оглянись,
Ручей рекой умчался в дали.
Из лона матери родник
Пробил наверх себе дорогу,
Пока он слаб, к камням приник,
И креп и рос там понемногу.
Его питали дождь и снег,
А солнце летом иссушала,
Но всё же он продолжил бег,
Мечта о море побуждала.
Встречались малые заторы —
Сухие ветки, листьев горсть,
Сквозь них просачивался споро;
Стоять в низинах довелось.
Ручей разросся скоро в речку,
Что в гальке голос подает,
И в затишках камыш как свечки,
Всё шире русло, больше вод.
Однажды встретилась другая
Река, так близко за горой,
Успел он крикнуть: Дорогая!
Сливайся водами со мной.
Она шумнула водопадом,
И убежала прочь одна:
С тобою встречей очень рада —
В порогах крикнула она.
А речка сделалась рекою,
Легко катает валуны,
Всё рвется к морю, беспокоясь,
И воды будто бы пьяны.
Река сама и не припомнит,
Как влилась девица-река,
И глубже, шире стало в доме,
И ниже берегом бока.
От русла общего в равнине
Отлился маленький ручей,
И сам себе бежит отныне,