Неприятель хватает меня за волосы и со всего маху бьет головой и стол. Господи! Как же больно! Нос разбит. Лицо все в крови. Не успеваю прийти в себя, как его пальцы смыкаются у меня на шее. А вот теперь, кажется, мне действительно пришел конец!

Из последних сил пытаюсь отбиться, но тщетно. С каждой секундой сил остается все меньше. Я уже начинаю проваливаться в бездну небытия, когда внезапно чувствую, как прохладная цепочка обвивает мое запястье. Укус, и…

Хватка парня резко ослабевает. Не сводя с меня маленьких изумленных глаз, несостоявшийся убийца оседает на пол. И причина тому – зияющая кровоточащая дыра в шее, из которой торчит лезвие ожившего в моих руках дреда.

– Плохая идея! Очень плохая идея! – Мэдлин трясущимися руками помогает мне вытащить на балкон тяжелый труп нашего незваного ночного гостя.

Ледяной ветер пронизывает насквозь, но я не чувствую холода. Я сейчас вообще ничего не чувствую. В голове пульсирует лишь одна мысль: надо как можно быстрее избавиться от тела, иначе нас самих отправят к Отару. Что-то подсказывает мне, что дэус Карл с удовольствием лично свернет мне шею, если узнает, что я убила одного из его воспитанников. И попробуй доказать Верховному Воину, что не я продырявила парню горло, а дред сделал это сам. Все равно не поверит.

Мы с трудом вытаскиваем тело на обледенелый балкон. На наше счастье, окна спальни выходят на обрыв. Смотрю вниз, на бушующие волны Северного океана. Высота такая, что тут же отступаю назад. Ненавижу высоту.

– Они будут его искать! – В голосе соседки отчетливо слышатся нотки приближающейся истерики. – Воины куда ценнее шатер. Нас обеих убьют! Нас точно убьют!

– Заткнись. Истерить будешь потом. Лучше помоги его поднять.

С грехом пополам нам удается затащить мальчишку на перила. Тяжелый, сволочь!

Переглядываемся с Мэд, а затем, не сговариваясь, сбрасываем труп в бушующую бездну.

Отступаем. Вновь переглядываемся.

Так же не сговариваясь, бросаемся в ванную, хватаем тряпки и начинаем с остервенением оттирать кровь: с пола, со стола, с балкона, с перил. Когда от кровавых пятен не остается и следа, Мэдлин бросает хмурый взгляд на меня. Подходит к столу, достает коробку с какими-то бутыльками и бинтами.

– Садись.

Понимаю, что она хочет сделать. Послушно плюхаюсь на кровать. Мэд осматривает мой разбитый нос, вытирает кровь, делает примочки. Затем бежит на балкон, набирает в платок снега. Кладет мне на лицо обжигающе холодный компресс.

– Не сломан вроде. Но синяк все равно будет.

– Скажем, что в ванной с непривычки поскользнулась и упала.

– Так нам и поверят!

– А чему им тогда верить? Что дред воина послушался мыслей какой-то девчонки и перерезал своему хозяину горло?

Мэдлин хмурится. В моих словах есть разумное зерно.

– Как ты это сделала? – наконец, не выдерживая, интересуется она.

Отвечаю честно:

– Не знаю.

– Ты его тоже выбросила?

– Конечно. Зачем он мне? – вру я.

Что я, дура – избавляться от оружия, живя в таком неспокойном местечке? А что, если завтра ночью еще один незваный гость объявится?

Переглядываемся. Мэд делает вид, что верит мне. Молча ложимся спать, будто ничего и не было. Вот только заснуть я больше не могу. Меня всю трясет. На всякий случай сжимаю дред, который держу под подушкой. Силы окончательно оставляют. Хочется плакать от страха и одиночества, но я сдерживаюсь. Потому что понимаю – слезы ничем не помогут. До меня начинают доходить слова Акрабы. Руар действительно оказался не сказкой, и в этой несказке мне придется теперь жить.

Утро выдалось на редкость жизнерадостным. Яркие лучи звезды Сатаба разливаются на чистом синем небе. На удивление тепло. Неужели наконец-то пришла весна? Невольно задумываюсь, как далеко Руар расположен от Катара. Возможно, именно потому погода здесь значительно мягче и приятнее, чем в моем Богом и Отаром забытом поселении.