В голосе Гилберта прорезался металл. Лигет решился.

– Все это звучит дельно и может получиться. Клайд намеренно выбрал двух совершенно разных работниц, одна высокая и крепкая, из Скандинавии, вторая – ее противоположность, полька или русская, не помню…

– И в чем цель такого выбора?

Гилберт помимо воли заинтересовался, он был любопытен, хотя и всячески скрывал эту черту.

– Клайд объяснил так, – Лигет открыл блокнот и вгляделся в заметки, – если у обеих работниц после усовершенствования рабочего пространства вырастет выработка, значит предложенная теория верна и независима от кондиций девушек.

Гилберт фыркнул.

– Подумать только, «Клайд объяснил…»

Лигет растерянно замолк, быстро закрыв блокнот, Гилберт заметил его смятение и коротко рассмеялся.

– Просто задумайтесь над занятной вещью, мистер Лигет…

Гилберт подошёл вплотную и посмотрел ему прямо в глаза.

– Ответьте мне…

Голос Гилберта звучал спокойно, но Лигету стало не по себе.

– Мой двоюродный брат приехал сюда ничтожеством, милостью отца. Вы сами видели его, сами говорили, что выше нынешнего места, которое он тоже получил случайно – ему никогда не подняться. Вы ведь говорили так?

Глаза Гилберта потемнели, их темная сталь заострилась. Лигет сглотнул, он почувствовал настоящий страх.

– Отвечайте!

– Да, я так говорил. Но и вы…

– Именно!

Гилберт резко повернулся и сел обратно за стол, направил палец на собеседника.

– В точку, Лигет! Мы все считали его бездарным никчемным ничтожеством, а вы еще и опасались, что он наделает глупостей, оказавшись среди двух десятков девиц. Так?

– Так.

– Кстати, как там с этим дела? С глупостями? Слухов никаких не ходит?

– Я, право, не знаю, мистер Грифитс…

– Ой ли? – Гилберт насмешливо прищурился.

Лигет вытер выступивший на лбу пот и оттянул ставший тесным воротничок.

– Ну? Выкладывайте. Честь семьи превыше всего. Если есть что-то, я вышибу его отсюда через десять минут и даже отец мне не помешает, Богом клянусь!

– Есть там одна работница…

– Имя! Да что с вами, Лигет? Разучились докладывать?

– Роберта Олден.

– Так. Я слушаю.

Глаза Гилберта опасно сузились, Лигету был знаком этот прицеливающийся взгляд, он почувствовал озноб.

– Знаете, работницы всегда сплетничают, многим из них Клайд нравится, они за ним следят, что сказал, кому, и так далее…

– Не отвлекайтесь и говорите яснее, – Гилберт нетерпеливо махнул рукой.

– Там есть несколько работниц, они информируют меня, что и как обстоит в отделении и цеху. Это бывает полезным.

Гилберт усмехнулся и повторил подгоняющий жест.

– И они мне сообщили, что есть нечто между Клайдом и этой Олден.

– Что-то конкретное? Их видели вместе?

– Нет, ничего такого, но… Знаете, женское чутье…

Гилберт скривился.

– Скорее, месть обиженной отсутствием внимания глупой девицы. Это все?

– Не совсем, мистер Грифитс.

– Ну?

– Роберта Олден начала работу очень хорошо, вырабатывала более сорока упаковок в день, я даже рекомендовал перевести ее в закройный цех с повышением. Вы отчего-то перевод не одобрили… Могу я спросить…

– Продолжайте.

– А потом как будто что-то произошло, она стала снижать выработку, портить воротнички целыми упаковками, путать маркировку.

Гилберт откинулся на спинку стула и снова прищурился, взявшись пальцами за острый подбородок.

– И что же было дальше?

– А дальше Клайд доложил об этом мне, написал подробную докладную записку.

– На Роберту Олден?

– Да.

– Докладная была только одна?

Начальник цеха замялся, ему вдруг стало душно. Лысина покрылась капельками пота, он суетливо промокнул ее платком. Тихо ответил.

– Десять или одиннадцать, мистер Грифитс…

Гилберт удивленно приподнял бровь и так же тихо спросил.