Несмотря на то, что я стараюсь изо всех сил, мне удается взять лишь два очка в первом сете.

- У тебя хороший бэкхэнд, - комментирует Алекс, когда мы идём на смену сторон.

- Не настолько, чтобы я могла справиться с твоей подачей, - раздосадовано отвечаю я, беря у него полотенце и вытирая пот со лба. - Кажется, ты даже не напрягаешься, а ведь я в свое время выигрывала турниры по юниорам.

- Не стоит воспринимать это так близко к сердцу, Лиля. Мы в разных весовых категориях.

- И все же, я не знала, что ты так хорошо играешь.

- Разочарована, что не удалось размазать меня по корту? - спрашивает он с улыбкой.

- Скорее огорчена собственной игрой. Я совершенно не в форме.

- Это ты зря, - Алекс укоризненно качает головой. - Продолжаем партию или сдаешься?

- Конечно, продолжаем! - я показываю ему язык. - Я еще не лишилась надежды перевести игру в третий сет.

Второй сет идет примерно по тому же сценарию, что и первый - Алекс меня не жалеет, разводит по углам, бьет наотмашь, так что я прилагаю нечеловеческие усилия, чтобы держать удар. Но даже в проигрыше я ощущаю себя лучше, чем когда-либо на протяжении последних нескольких месяцев.

Расходуя физическую энергию я словно выпускаю на свободу внутреннее напряжение и тревогу. Игра полностью захватывает меня, оттесняя на задний план горечь и печаль. Это звучит банально, но я словно снова чувствую себя живой.

- Подаю на матч, - кричит Алекс с противоположной стороны корта, демонстрируя в руке мяч.

Я встаю в исходную позу для приема и пристально слежу за его действиями, пытаясь угадать направление подачи. Будет бить по линии или по косой? Очень сильно или позволит мне затеять розыгрыш?

Мяч летит во внешний угол квадрата, и я срываюсь с места, чтобы отбить его, но нога в кроссовке вдруг подворачивается, так что я с громким стоном падаю на прорезиненное покрытие.

- Ай, - вскрикиваю я, жмурясь от острой боли, простреливающей лодыжку.

Всего через мгновение Алекс оказывается рядом, приседая передо мной на корточки и осторожно ощупывая ногу.

- Ты как?

- Подвернула, - выдыхаю я, жадно хватая ртом воздух. - Сейчас пройдет.

Его пальцы осторожно и нежно прикасаются к моей щиколотке, потом расшнуровывают кроссовок.

- Я посмотрю, - говорит он напряженно, изучая мою стопу. - Скорее всего, растяжение. Надо показать тебя врачу.

- Да ну, пройдет, - протестую я. - Просто отвези меня домой.

- Глупости не говори! - грубовато осаждает меня Алекс. - В больницу поедем.

Несмотря на мои уговоры, он не позволяет мне подняться самостоятельно: вместо этого он берет меня на руки и несет к скамейке сбоку от корта. Там он заботливо накидывает мне на плечи ветровку и, приказав ждать его и не сметь двигаться, уходит, прихватив с собой чистое полотенце.

Через минуту Алекс возвращается с полотенцем, смоченным холодной водой, и оборачивает его вокруг моей уже немного распухшей лодыжки.

- Как себя чувствуешь? - спрашивает он с мрачным выражением на красивом лице.

- Готова к продолжению, - бросаю я, пытаясь разрядить обстановку.

- Забудь, - строго говорит Алекс.

- Не будь таким занудой. Или боишься, что я могла бы победить?

Алекс снова без предупреждения берет меня на руки.

- Эй, я могу идти сама, - вяло протестую я.

Протестую, потому что так принято, вяло - потому что на самом деле я совсем не уверена, что травма позволит мне передвигаться самостоятельно. Да и находится в объятиях Алекса оказывается куда приятнее, чем я себе это представляла. Чем дольше это длится, тем меньше чувствуется боль, и тем больше - странное тянущее ощущение внизу живота. Его запах - настоящий, мужской, сдобренный древесными нотами одеколона и пота, дурманит голову, а желание положить голову ему на грудь и закрыть глаза превышает все допустимые границы.