Годунов оказался талантливым правителем и многое сделал для страны, порой опережая свое время: в два раза снизил налоги, стремился ликвидировать “белые” (не платившие налогов) частновладельческие слободы и дворы в городах, основал главный порт допетровской России Архангельск. Заключив мир на Западе со Швецией в 1595 г. и Речью Посполитой в 1600-м, Борис обратился к делам на Востоке и укрепил южную границу. Новая цепь сторожевых постов и укрепленных острогов, важнейшим из которых был Царицын, выдвинулась далеко в Дикое Поле. Первым из русских царей он просватал свою дочь за иноземного принца и за 100 лет до Петра I стал приглашать в Россию иностранных специалистов: врачей, рудознатцев, военных. Он хотел основать в Москве университет и послал в Вену и Оксфорд дворянских “ребят” для изучения иностранных языков и прочих наук. В результате реализации строительной “программы” царя появились колокольня Ивана Великого, Лобное место, стены Белого города в Москве и мощная Смоленская крепость на западной границе. Часть этих сооружений – результат организованных впервые в отечественной истории “общественных работ”, имевших целью предоставить заработок голодающим крестьянам.

Но “наследство” Ивана Грозного – крепостническая политика – заложило основу для будущих потрясений: указами 1592–1593 гг. был повсеместно отменен Юрьев день, указ 1597 г. ввел пятилетний срок сыска беглых крестьян. На осваиваемых окраинах появились московские воеводы и помещики; свободное население и бежавшие на окраины “казаки” вновь попадали в крепостную зависимость.

Еще десяток спокойных лет – и новая династия окрепла бы, а юный и образованный сын царя вполне годился для роли реформатора. Но полоса успехов была прервана голодом 1601–1603 гг. Катастрофическое положение заставило царя в 1601 г. восстановить Юрьев день для крестьян провинциальных помещиков. Крестьяне стремились уйти от владельцев, а те – любой ценой удержать рабочую силу. Беглые и холопы собирались в крупные отряды, против которых в 1603 г. приходилось посылать войска; в том же году был – уже окончательно – отменен крестьянский “выход”. Последствия голода и колебаний правительства стали гибельными для династии. В глазах знати Борис всегда был худородным выскочкой, теперь же он оказался “плохим” царем и для служилых, и для крестьян. Природные катаклизмы и социальные тяготы воспринимались людьми того времени как наказание стране, оказавшейся под властью грешного или “неистинного” царя.

В такой общественной атмосфере просто должен был явиться царь “истинный”, “природный”. Один за другим появляются самозванцы из “низов”, выражавшие характерные для общества настроения и чаяния. Григорий Отрепьев, бывший дворянин на службе бояр Романовых (“чудесно спасенный царевич Дмитрий”), осенью 1604 г. перешел русскую границу. Его польско-казацкий отряд был сразу же разгромлен, но самозванец получил поддержку крестьян, посадских людей и казаков с южной границы, открывавших ему ворота крепостей. После скоропостижной смерти Бориса в апреле 1605 г. на сторону претендента перешло войско, уже в июне он вступил в Москву.

Заняв престол, “Димитрий Иванович” (1605–1606) оказался в сложном положении. Посулив всем “благоденственное житие”, он не мог выполнить все обещанное: передать будущему тестю, польскому сенатору Юрию Мнишеку, Новгород и Псков, отменить крепостное право. В результате осложнились отношения с Речью Посполитой. Льготы получили лишь крестьяне Комарицкой волости и путивльские горожане, первыми признавшие царя. Землевладельцы получили разрешение возвращать крестьян и холопов, бежавших после 1600 г. Московские бояре, прекрасно знавшие, что царь – самозванец, стали просить у польского короля Сигизмунда III его сына на московский престол.