– А где твой дядя сейчас?

– Он разбился на машине, спустя два года. А потеряв Шона, я уже не мог жить в том доме. Он жил с одной барышней, которая присвоила себе весь его особняк. И, так как я был несовершеннолетний, ничего не мог с этим поделать. Ведь по закону, я еще считался сыном своих родителей, и должен был жить с ними. Я вернулся к ним, потому что мне больше некуда было пойти. Им, кажется было все равно. Моя мать меня не узнала и даже забыла, как меня зовут. Через год я встретил девушку. Маленькая, хрупкая, но очень умная и красивая. Она сразу обратила на меня внимание, как и я на нее. Ее звали Кэтрин. Она оказалась старше меня, уже совершеннолетняя. Она воспитывалась в детском приюте, периодически попадая в разные семьи, но надолго там не задерживалась, а потом и вовсе сбежала. Она ночевала на улице, забиралась в пустые дома, которые сдавались в аренду, воровала еду, платить было нечем. Я как-то поймал Кэт на этом деле, потому что сам добывал еду таким же образом, так мы и познакомились. В итоге, стали держаться рядом, она научила меня вскрывать замки, пробираться в кинотеатры, залезать в окна пустых домов.

В школе я доучился. Дядя проплатил мне обучение заранее, на случай, если с ним что-то случится. Как будто подозревал что-то. Он поговорил с директором, учителями, и они были не против. На самом деле он докинул сверху, чтоб они не отказались, хах. Учился я хорошо, получал высший балл. Начал работать в забегаловках, чтоб совмещать с учебой. Кэтрин тем временем тоже старалась заработать на жизнь, но у нее было неоконченное школьное образование и с работой ей было сложнее, из-за этого она продолжала воровать. Позже, у меня оказались деньги на еду, одежду, подарки для Кэт, и я платил за аренду маленькой квартиры. Но и работал я очень много. Кэт устроилась работать ко мне, я договорился с владельцем, с которым установил доверительные отношения за все это время. Она ему не понравилась. «Взбалмошная, напуганная и дерзкая» – возмущался он. Еще ему не нравилось, что она крадет. А она делала это словно по привычке. Подбирала остатки еды, списывала хорошие порции, незаметно доставала купюры у посетителей. Я говорил с ней, вдвоем мы достаточно зарабатывали, чтобы прокормить себя и жить, не скитаясь по улицам, но она стремилась к лучшему.

В Университет я поступить не смог. Денег не было, на стипендию я не прошел. У меня были замечательные оценки и хорошие баллы за вступительные экзамены, но для полного комплекта не хватало связей и средств.

Спустя пять лет такой жизни, я столкнулся с одной шайкой взрослых ребят, один из которых убеждал меня, что он сын Шона, и ему положено наследство, которое, как он думал, досталось мне. Но, во-первых, у моего дяди вообще не могло быть детей, это выяснили врачи, когда он пытался завести ребенка со своей первой женой, а во-вторых, у меня не было наследства… И тут я начал подумывать, что мой дядя погиб неслучайно. Я запомнил этих ребят. Через пару месяцев они снова нашли меня. И уже стали угрожать, что если я не отдам им деньги, а сумма там была слишком крупная, то они убьют Кэтрин. Я пригрозил им полицией, но они сказали, что тогда убьют и меня и обставят все, как несчастный случай. Тогда я убедился, что дядя Шон умер не сам, но сделать ничего не мог. Я стал искать деньги. Все, что откладывал на учебу, которую запланировал на будущее, пересчитал и отложил в отдельный конверт, начал работать в два раза больше, благо школа уже не отвлекала, денег перестало хватать, и мы с Кэт стали снова подворовывать еду в магазинах, потому что на одну ее зарплату выживать двоим было тяжело. Она все знала. Я все рассказал, а она выслушала и помогала мне. Я насобирал около половины той суммы, когда те ребята снова нагрянули. Они установили сроки. Мы стали продавать вещи. Компьютера у нас не было, Интернет только в телефонах, телевизор пришлось продать, как и микроволновку и стиральную машинку. Мы уставали на работе, Кэт сильно похудела, хотя мне казалось, что это невозможно. Мы почти не ели и не спали, выглядели ужасно. Ее сияющие голубые глаза потухли, под ними пролегли темные круги, а с почти черными волосами кожа казалась еще бледнее. Я подумывал оставить ее, разобраться со всем самому, чтоб ее жизни и ей самой ничего не угрожало. Чтоб она взрослела счастливой и прекрасной. Потому что то, что я с ней сделал, было страшно. Я знал, как ей было плохо. Но она ни разу не сказала мне ни слова по этому поводу. Как-то поздно вечером я пришел с работы, готовый уйти от нее, я не хотел, чтобы она больше страдала из-за меня, а она тихо сидела и смотрела в окно. Ее длинные черные волосы спутались, пижама болталась на ней безобразной тряпкой. Я подошел к ней вплотную, а она уже знала, что я хочу сказать. «Я тебя не отпущу» – прошептала она и заплакала.