— Шпингалетом пользоваться не учили? — выдыхаю зло и прикрываю ладошкой глаза.

— Да я закончил уже, — хрипит Игорь и убирает мою руку от лица.

Полотенце нацепил, как юбку, но стояк нагло топорщится и не даёт мне покоя. Смотрю и мне стыдно.

— И-иди уже, — облизываю пересохшие губы. — Дай… умыться спокойно.

Размечталась, Тамара. У оборотней тонкое чутьё, и чуют они далеко не только страх своей жертвы. Моё смущение, приправленное возбуждением, для него, как кровь…

В жёлто-зелёных глазах волка мелькает хищная, убийственная для моей силы воли мысль. Секунда — и на моём запястье сжимаются крупные пальцы зверя. Игорь рывком затягивает меня в ванную и демонстрирует виртуозное умение пользоваться шпингалетом.

9. Глава 8

Зверь тасует ситуацию, как колоду карт, и тузы у него явно краплёные. Хоп — оттесняет меня ближе к раковине, хоп — встаёт у двери так, чтобы у меня не было шанса спастись.

И аромат этот его проклятый — мужественный, крепкий. Даже после душа он чувствуется ярко, снова сводит меня с ума. Хоть через вентиляцию или канализацию беги…

— Не бойся меня, — мягко басит оборотень.

Загнанная в угол зверюшка дрожит, но совсем не от страха. Не от страха перед хищником, если точнее. Я боюсь собственных порочных желаний и вздрагиваю от предвкушения их скорого исполнения.

— Я выйти хочу, — машинально стягиваю пальцами на груди вырез тонкого халата.

Ситец трещит. Напряжение запредельное.

— Я не обижу, мурка, — Горыныч делает полшага и сокращает расстояние между нами до нуля. — Видишь, я не страшный.

Упираясь ягодицами в край раковины, боюсь поднять глаза. Смотрю на мощную волчью грудь и стараюсь дышать через раз, чтобы не вдыхать запах зверя. Вдруг Горыныч тоже гипнотизёр? Хотя мне уже и гипноз не нужен. Крыша и без него едет нормально.

— Не страшный, — соглашаюсь, едва слышно.

Лапы оборотня ложатся мне на бёдра, мнут несчастный халат, который снова трещит. Оборотень дышит тяжело — хочет позволить себе больше, но почему-то сдерживается.

Но хватает его ненадолго. Горыныч ловко справляется с узелком на поясе моего халата — распаковывает меня, словно подарок. А я просто смотрю — не запрещаю, не возмущаюсь, по лапам не бью. Стою в распахнутом халатике, под которым только бельё, и чувствую жар раскалённого мощного тела оборотня.

— Мурка… — наклонившись к моему уху, он шумно забирает воздух ноздрями. — Ты офигенная такая.

Сомнительный комплимент, конечно. Но сейчас не принципиально, что Горыныч говорит. Внизу живота снова тёплое волнение, и мурашки на коже.

— Подожди… — хватаюсь за волчье запястье и крепко сжимаю бёдра.

— Я поглажу только, — широкая ладонь зверя почти полностью накрывает мой живот. — Разрешишь мне? Можно, мурка? — его лапа ныряет мне в трусики. — Погладить…

Ох ты ж!

В голове звучит глухой «бум», поднимаю глаза. Взгляд у волка тёплый, обволакивающий, с безуминкой.

— М-м-м… — это всё, что я могу из себя извлечь, и Горыныч считывает это как согласие.

Оборотень трогает мягко, но напористо. И отпираться глупо… У меня там всё хлюпает от соков. Моё тело — натянутая струна, ничего не вижу, кроме сладкой полуулыбки волка. Цепляюсь за его плечи и сама подаюсь вперёд, следуя ритму, который задают крупные пальцы. Горячо.

— Мурка, моя, — хрипит Горыныч, дышит часто, жадно прикусывая меня за шею. — Сладкая моя.

Пальцы зверя задевают набухший клитор — меня словно током пробивает от макушки до кончиков пальцев на ногах. Оргазм — быстрый, яркий и совершенно неожиданный — заставляет бесстыже застонать.

Горыныч, кажется, тоже не ожидал, что я приду к финалу, толком не встав на старт. Он замирает, глядя на меня с немым вопросом — ты чего?