Мужчины взяли по одному чемодану, каждый, и отправились по деревянной лестнице наверх. В узком коридорчике всё также сбоку была белая дверца его старой комнаты. Уложив оба чемодана на пол, Коннор спросил у отца:

– А где сейчас Саймон? Саманта? Что-то я их не видел в доме…

– Саймон сейчас отдыхает в летнем лагере во Флориде, через пару дней уже должен вернуться… А Саманта пошла со своим приятелем на озеро и выгуливает там нашу Пегги. Пока ты служил родине, мы завели себе Джек-рассел-терьера, сучку.

– Надо же, у моей сестрёнки уже есть приятель, какая взрослая стала… – На его щеках проступил румянец.

– А ты как думал, солдат? – Джордж весело усмехнулся.

Теперь отец оставил его наедине с самим собой, чтобы Коннор смог освоиться на новом месте и сменить свою дорожную одежду.

С облегчением стянув с себя зелёную рубашку и пропотевшие туфли, мужчина развесил всё на стуле возле окна. Порывшись немного в своём старом шкафу, он надел на себя коричневые летние шорты, с широкими карманами, и свою счастливую гавайскую рубаху, которую он носил ещё в старшей школе.

– Дом, милый дом… – размышлял он, удобно развалившись на кровати.

Время было идти к обеду, который его мама в спешке состряпала для внезапно вернувшегося домой сына.

Этим жарким августовским вечером воскресенья, в своей квартире на третьем этаже, с видом на реку Басс, в доме на Гудзон-стрит, Сара Беккет – вышедшая в декрет домохозяйка, на какое-то время смогла расслабиться перед телевизором, смотря по ящику сериал «Друзья», её любимый.

После долгих убаюкиваний своего двухлетнего сынишки Тайлера, тридцати двух-летняя молодая мать тешила себя семейным долгом перед любимым мужем – Рэндольфом, с которым она по романтичной любви обвенчалась на Гавайском пляже, три года назад…

Её ежедневные материнские будни разбавлялись прогулками по набережной Бостона или в городских скверах. А в выходные, когда мужа Сары отпускал с работы директор Джонсон, Рэндольф кстати работал охранником в Арлингтонской Старшей Школе, они могли выехать за город: к друзьям в Кембридже, или же на рыбалку на побережье Салема, вылавливая там жирную скумбрию.

Сегодня её муж торчал со своими приятелями в баре, после их вчерашней глупой ссоры, из-за которой она винила себя всё последующее утро…

А всё началось после того, как их сынишка залил акварелью папин отчёт, когда мать недосмотрела, хлопотав с ленчем в кухне.

– Рано ему ещё красками малевать! А уж, если даёшь, то не надо быть слепой мартышкой… – сказал ей тогда Рэндольф Беккет в приступе гнева.

– Сам осёл! Работник образования, а за сыном уследить не можешь, когда я готовлю нам завтрак! Ну что сказать, хорош отец-молодец!..

Муж после этой фразы наградил Сару щедрой оплеухой, отчего её правая щека горела красным отёком до второй половины дня. После этого ещё остался сливовый синяк и периодически у женщины на щеке простреливала острая боль и кружилась голова…

Опустив свои уставшие ноги на бархатный жёлтый пуфик на полу, Сара услышала внезапно раздавшийся на тумбочке телефонный звонок. С ленивым усилием, оторвав своё тело от дивана, миссис Беккет подошла к их чёрному радиотелефону и нажала на нём зелёную кнопку ответа:

– Алло! Я вас слушаю… – сказала она в трубку.

В ответ, в трубке послышалась тишина… и тяжёлые вздохи…

– Эй, мистер! Я сейчас очень занята! Кто это звонит?! Отвечайте!

В трубке ей ответил небольшой писк помех и странное прерывистое дыхание, как у нездорового человека.

Затем с ней всё-таки заговорил басистый мужской голос:

– Марта! Я принёс тебе печенько, Марта!