А Холеный в эти минуты мертво вцепился в представителей власти: упитанного офицера и не менее сытого сержанта.

– Товарищи милиционеры! Обращаю ваше внимание: совершено покушение на убийство! Мне на голову сбросили ведро.

Старший наряда – старший лейтенант, был настроен шутливо, да и теплая погода располагала к миролюбивому настроению.

– Мы, гражданин, рассматриваем тяжкие случаи, например, падение кирпича. Вам кирпич не падал на голову?

– Какой еще кирпич!? – не понял милицейского юмора Холеный. – Кирпич не падал. Упало ведро. Не надо со мной так шутить. Я, между прочим, налогоплательщик!

– Значит, ведро на голову упало? – нахмурил брови офицер.

– Да, вот именно это ведро, – Холеный протянул его офицеру, но тот брать не стал. – Я как налогоплательщик требую защитить меня от падающих на голову ведер и помоев. И привлечь к суду виновных.

Холеный ткнул пальцем в небо.

Сержант взял ведро в могучую руку, попробовал на вес и вернул.

– Разберемся! Свидетели есть? – прогудел офицер.

Толпящиеся зеваки тут же исчезли, прямо в никуда. Такое у них свойство. А таджики и узбеки быстро, как по команде, похватали, кто мешки с цементом, кто метлы, кто носилки, – и прерванная работа вновь закипела.

– Бесперспективняк, – оценил шансы Холеного на судебные разбирательства офицер.

Закончив с окном и протерев его напоследок салфеткой, Иван спросил:

– А ты, чего, здесь живешь?

Девушк наконец, осилившая зажигалку, крепко затянулась сигаретой, потом ответила:

– Да. Это квартира предков. Они сейчас в загранке.

– А тебя как звать-то?

– Яна.

Родин рассмеялся.

– А меня Иван.

– Хорошее у тебя имя, – похвалила она.

– У тебя тоже. Наши имена – похожие.

– Да, – согласилась девушка. – Они один корень имеют.

– Ну, что... – после затянувшейся паузы произнес Родин. – Я пошел. – Он взял швабру и ведро, ловко вскочил на подоконник.

Яна испугалась:

– Куда?!

– Туда, откуда пришел, – усмехнулся Иван. – В небеса обетованные.

Яна проворно вскочила с кресла, метнулась к окну.

– Не уходи! Слышишь, не уходи! А то... мне опять захочется мыть окно.

Родин с ведром и шваброй в руках (небесная уборщица!) вновь уселся на подоконник. На его лице не отразилось ни одной рациональной мысли.

– Ну, дела... Попал...

– Да оставь свое дурацкое ведро! – Яна даже топнула босой ножкой.

– Ого, да мы с характером! – удивился Родин внезапной перемене в поведении хозяйки квартиры. – Хорошо, я останусь, но ты дашь мне слово, что больше не будешь делать глупостей.

– Ладно... – тут же согласилась Яна.

Родин прицепил к сидушке ведро, швабру и отпустил в окно.

Напарник Вася, разомлевший на солнышке, размышлял, с какой из своих подружек он скрасит сегодняшний вечер. С одной из них он познакомился на высоте, когда в зимнее декабрьское утро заделывал швы в стенах панельного дома. Она выглянула из окна в чудной розовой пижаме и женским сердцем сразу поняла, что болтающийся на ветрах верхолаз окоченел и ему так не хватает тепла. «Молодой человек, да вы ж, наверное, замерзли, как цуцик», – и очень ласково, улыбнулась. Вася, конечно, мужественно ответил, мол, ничего, девушка, не больше, чем вы, если окно не закроете. А сам промерз, как тушканчик на Северном полюсе, зубы дробь выбивают. И вдруг чудо: минут через пять эта девчоночка высовывается по пояс в окно и протягивает огромную чашку с горячим шоколадом и печеньем. А вот со второй девушкой познакомился при других обстоятельствах, но тоже при исполнении. «Промальпов» обожают романтичные девицы... Но Вася не успел сладко помечтать о второй зазнобе: неожиданно уловил движение веревок. Вскочил, глянул вниз и обомлел: вместо Ивана болталась пустая скамья с ведром и шваброй.